"Иван Ефремов. Лезвие бритвы (части 3, 4)" - читать интересную книгу автора

раздумали? Я ездил встречать вас на вокзал и там случайно познакомился
с Татой. Поэтому сейчас будет тост за вас, как за посаженого отца и
доброго гения!
- Постой, молодой человек, тут что-то не так! Влюбился - и в
голове туман! Никакой телеграммы я не присылал, ехать не собирался!
- Ничего не понимаю, Леонид Кириллович! Телеграмма была мне и
подписана вами, только с профессором, а не просто, как вы всегда
пишете.
- Сохранили ее?
- Боюсь, что нет!
- Жаль. Чья-нибудь шутка, нашей, здешней молодежи. Глуповато,
ничего не скажешь! Попробую выяснить и оторву голову... Ну, давайте
маму!
Взволнованный Ивернев отдал трубку матери и поспешил сообщить
новость. Тут только он заметил, как побледнела Тата. Он подумал, что
мысль о близкой разлуке расстроила ее. Он поспешил ее утешить, уверяя,
что они расстанутся на срок не больший, чем если бы Ивернев уехал в
обычную экспедицию. Зато потом совместное путешествие по Индии! Что
можно желать лучшего в первый же год брака?
Тата слушала, вцепившись в его руку и не отрывая своего взгляда,
темного и почему-то показавшегося Иверневу трагическим.

Ивернев стоял посреди своего номера в гостинице "Турист", не
снимая мокрого плаща и уставив в пространство невидящий взгляд.
Телеграмма, до боли зажатая в пальцах, была от матери. "Мстислав
несчастье ушла Тата ничего не понимаю приезжай". Ивернев встряхнул
головой, провел рукой по лбу. Выпил воды. "На субботу назначена
регистрация нашего брака... Нет, не может быть! С Татой что-то
случилось... Но ведь мама так и говорит - ушла! Если бы исчезла! Фу,
какое-то наваждение".
Ивернев заставил себя успокоиться и позвонил Андрееву.
Извинившись, сообщил, что дома что-то случилось. Он немедленно
вылетает в Ленинград и просит позвонить завтра в министерство и
перенести прием на другой день.
Через несколько минут он мчался на такси в Шереметьево.
Евгения Сергеевна выбежала ему навстречу и вдруг показалась ему
маленькой, беспомощной, постаревшей. Ивернев впервые видел свою
мудрую, спокойную мать такой подавленной. Мучительная жалость сдавила
ему горло. Он не смог произнести ни слова и только молча стоял,
вопросительно глядя на нее.
- А Тата... ушла во вторник, и я сразу же дала тебе телеграмму.
Как только нашла записку, - Евгения Сергеевна протянула сыну лист из
большого блокнота, исписанный крупным, ровным почерком Таты.
"Простите меня, простите! Евгения Сергеевна, дорогая, бесконечно
милая и добрая, объясните Мстиславу, что я скверная, что я поступаю
недостойно, но иначе я не могу. Не ищите меня. Через несколько часов я
буду далеко и никогда не вернусь сюда, где мне было дано узнать двух
чудесных людей - вас и Мстислава. Оба вы приняли меня сразу всей
душой, и я... я наношу вам такую обиду и причиняю страдания. Эта мысль
ужасно мучит меня, не дает покоя. Если можете, то простите и позвольте