"Буреносец / Stormbringer [= Буревестник, Приносящий бурю, Несущий бурю]" - читать интересную книгу автора (Муркок Майкл)

Глава 4

Через разоренные замки Запада скакали Мунглум и Эльрик, крепко сидя на нихрейнианских конях, которые, казалось, не нуждаются в отдыхе и не испытывают страха.

Нихрейнианские кони были особым подарком, они определенно имели сверхъестественный источник мощи и выносливости. Сепириту объяснил им, что в действительности эти кони не имели полного материального существования в этом измерении. Это дает им возможность двигаться галопом по воздуху или по воде.

Картины насилия были повсюду. Однажды они издалека увидели ужасное зрелище: буйная и отвратительная толпа разрушала деревню, выстроенную вокруг замка. Замок пылал, и горизонт, ограниченный горами, был затянут сгустками дыма и пламени. Хотя грабители имели человеческую внешность, они были выродившимися созданиями, проливавшими кровь и пившими ее с одинаковой непринужденностью. Проезжая мимо и не вмешиваясь в их оргию, Эльрик и Мунглум увидели, что командовал ими труп, сидящий верхом на ожившем скелете лошади, облаченный в блестящие знаки отличия, в руке его был пылающий меч, а на голове — золотой шлем.

Они объехали это место и поскакали прочь еще быстрее сквозь туман, который походил на кровь и имел запах крови, пересекли речку, наполненную смертью, лес цвета ржавчины, который, казалось, следил за ними под небесами, заполненными облаками чудовищно отвратительной формы, несущими не менее отвратительное содержание.

В другой раз им попалась группа воинов в вооружении и снаряжении завоеванных наций, но развращенных и подкупленных Хаосом.

Так они дрались и избегали борьбы в зависимости от обстоятельств, когда они, наконец, достигли утесов Джаркора и увидели море, которое им надо было преодолеть, чтобы добраться до острова Пан Танг, где, как им было известно, их путь пролегал через земли, которые стали буквально Адовой землей.

Едва остановившись, Эльрик и Мунглум направили своих коней через горы к отягощенному злом острову Пан Танг, где Ягрин Лерн и его чудовищные союзники готовили к плаванью свой гигантский флот для сокрушения морской мощи Юга, прежде чем завоевать само Южноземелье.

— Эльрик! — Мунглуму вторил подвывающий ветер. — Может, нам быть более осторожными?

— Осторожность? Разве она необходима, когда Герцоги Ада должны ясно представлять, что их бывшие слуги пришли бороться с ними?

Мунглум скривил длинные губы, расстроенный тем, что Эльрик был в плену своей безумной древней крови. Не очень успокаивало его и то, что Сепириту наложил заклятье на его короткий меч и на саблю, одно из нескольких белых заклинаний, которые имел в своем распоряжении.

Сейчас черные утесы Пан Танга были хорошо видны, обрызганные водой; таинственное море рычало, билось в муке вокруг них, как если бы нечто мучительное было введено в его естество.

Кроме этого, вокруг острова, накрывая его, сгущалась необычная мгла, пронизываемая бледными сполохами.

Они вступили в эту тьму, так как нихрейнианские кони вонзили копыта в черный отрог Пан Танга, место, находящееся под властью черного духовенства, прочной теократии, которая пыталась превзойти легендарных королей-колдунов блистательной Империи Мельнибонэ. Но Эльрик, последний из этих королей, ныне лишенный земли, имеющий лишь несколько себе подобных, знал, что тайное искусство было естеством и законом его древних предков, в отличие от этих людей, которые сами ввергли себя в услужение нечестивой иерархии, которую они едва ли понимали.

Сепириту заранее указал им направление, и они рысью помчались через измятую, перекрученную землю прямо к столице — Хваангаарлу, Городу кричащих статуй.

Пан Танг был островом зеленых, блестящих обсидиановых гор, которые давали странные отблески. Горы казались живыми. Вскоре издалека они могли видеть смутно вырисовывающиеся стены Хваангаарла.

Когда они приблизились к этим стенам, облаченные в темные мантии с капюшонами стражники, певшие какую-то особенно отвратительную литургию, выросли вокруг них как из-под земли.

Эльрик не хотел тратить время на взвод, как он догадывался, священников Ягрин Лерна.

— Вверх, конь, — скомандовал он, и нихрейнианский конь взмыл вверх, оставив позади потрясенных этим фантастическим прыжком священников. Мунглум последовал его примеру, его смех дразнил их, когда он и его друг с грохотом промчались к Хваангаарлу.

Их дальнейший путь был свободен, видно, Ягрин Лерн решил, что той группы будет достаточно, чтобы их задержать.

Но когда до Города Кричащих Статуй осталось около мили, земля начала корчиться, содрогаться и лопаться со страшным грохотом. Но это их не задержало, нихрейнианские кони не пользовались земной поверхностью.

Небо, казалось, отяжелело над ними, и все содрогалось, темноту прорезали полосы сияющего мрака, и из земных трещин стали возникать чудовищные фигуры.

Ястребоглавые львы пятнадцати футов ростом крались к ним с предвкушением добычи, их оперенные гривы шуршали при движениях.

К сильному удивлению Мунглума Эльрик рассмеялся, тот взглянул на него, как на безумца.

Но Эльрик был знаком с этими призрачными созданиями, поскольку его предки часто пользовались подобными им в своих целях дюжину веков назад. Очевидно, Ягрин Лерн открыл их и поспешил использовать, не вникнув в их суть.

Древние слова возникли на губах Эльрика, и он заговорил с пафосом, обращаясь к гигантским птицеподобным монстрам.

Они прекратили двигаться и стали растерянно оглядываться вокруг, их воодушевление заметно спало.

Оперенные хвосты судорожно забились, когти то высовывались, то прятались в подушечки лап, прорывая борозды в жестком грунте.

И, наблюдая все это, Эльрик и Мунглум провели коней мимо них, и только тогда монотонный, но властный голос рявкнул им с небес, призывая на высокой речи Мельнибонэ:

— Убейте их!

Один ястребоголов нерешительно двинулся к ним, за ним другой, и затем следующий, пока все призраки не рванулись в погоню.

— Быстрее! — скомандовал Эльрик нихрейнианскому скакуну, но конь и так надежно соблюдал дистанцию.

Далее не встретилось ничего, что пыталось бы их остановить. Глубоко в тайниках памяти хранил Эльрик заклинания, которые постигал, будучи еще ребенком. Как и все древние заклинания Мельнибонэ, они перешли к нему от его отца, с напоминанием, что в эти времена многие из них бесполезны. Но теперь понадобилось заклинание — для вызова ястребоголовых львов и другое заклинание…

Теперь он вспомнил его! Заклинание, отсылающее их обратно к пределам Хаоса. Сработает ли оно?

Он напряг свой мозг, ища слова, необходимые для преследующих их тварей.

Создания! Макти из Мельнибонэ создал вас

Из веществ бесформенного буйства.

И если жить хотите, покоритесь,

Не то Макти вас всех приведет к первооснове…

Существа замялись, и с безнадежностью Эльрик повторил заклинание, опасаясь, что он сделал маленькую ошибку то ли в смысле, то ли в словах. Мунглум, который гнал своего коня позади Эльрика, боялся высказать свой страх и старался не мешать, когда Эльрик произносил заклинания, он в смятении услышал, как ближайшая тварь опробовала свой голос глухим ревом. Но Эльрик услышал эти звуки с удовлетворением, они означали, что твари поняли его угрозу, но были еще связаны предыдущим заклинанием. Медленно, наполовину неохотно, они стали просачиваться в трещины, пока не исчезли.

Уставший Эльрик сказал с торжеством:

— Судьба с нами до сих пор! Ягрин Лерн вряд ли превосходит меня в мощи, если это все, что он мог противопоставить нам! Совершенно ясно, что это Хаос использует его, и никак иначе!

— Не искушай судьбу, говоря об этом вслух, — предостерег его Мунглум, — исходя из того, что ты мне рассказал, это пустяки по сравнению с тем, с чем нам еще предстоит встретиться.

Эльрик бросил рассерженный взгляд на своего друга и кивнул.

Он не хотел думать о следующей задаче.

Теперь они приблизились к огромным стенам Хваангаарла. В промежутке между стенами, которые были отклонены наружу на угол, долженствующий затруднить потенциальных осаждающих, они увидели блестящие статуи — мужчин и женщин, — которых Ягрин Лерн и его предки превратили в камень, но оставили им жизнь и способность разговаривать. Они говорили немного, но сильно кричали, их отвратительные крики прокатывались по отвратительному городу, подобно мучительному воплю проклятых — и проклятыми они были.

Эти набегающие волны звуков раздражали даже уши Эльрика, знакомого с подобным.

Затем другой шум смешался с этим, когда мощная стальная решетка главных ворот Хваангаарла с визгом приподнялась, и из-под нее излился поток хорошо вооруженных людей.

— Очевидно, колдовская мощь Ягрина Лерна последнее время истощилась, и Герцоги Ада пренебрегают его союзом для борьбы с парой простых смертных! — сказал Эльрик, крепко сжимая правой рукой рукоять черного меча, висящего на левом боку.

Мунглум молчал. Безмолвно он извлек оба своих заговоренных меча, зная, что должен преодолеть свой страх, прежде чем последовать за человеком, который мчался перед ним.

С безумным воплем, который дополнил крики статуй, Буреносец вылетел из ножен и застыл в руке Эльрика, жаждая испить новой души жизненной субстанции, которую он сможет передать Эльрику и напитать его темной украденной жизнью.

Эльрик преклонялся перед этой страстью клинка в своей стиснутой взмокшей руке.

Но он закричал передовым солдатам:

— Смотрите, шакалы! Видите меч! Откованный Хаосом, он уничтожит Хаос! Вперед, пусть он выпьет ваши души и искромсает ваши тела! Мы идем к вам! Он не стал ждать, пока Мунглум последует за ним, пришпорил нихрейнианского коня шенкелями, рубя вокруг с неожиданным наслаждением. Теперь, когда он был симбиотически связан с дьявольским клинком, голодная радость убийства пронзила его, радость похитителя душ, которые впрыскивают чужие жизненные силы в свои истощенные вены.

Хотя сотня воинов преграждала ему путь к еще открытым воротам, он покрыл кровью эту дорогу через них, и Мунглум, нашедший нечто близкое в настроении своего друга, был почти равен ему в уничтожении тех, кто выступил против них.

Столкнувшись с ужасом, которым эти двое сейчас являлись, солдаты вскоре стали разбегаться от завывающего рунного меча. Тот сиял невероятным бриллиантовым блеском, черным светом, который превосходил саму тьму. Хохоча в своем полубезумном триумфе, Эльрик испытывал безумную радость, подобную той, которую испытывали его предки много веков назад, покоряя мир и ставя его на колени перед сияющей империей.

Хаос несомненно боролся с Хаосом, но Хаос старый, более святого свойства, явился уничтожить извращенного выскочку, который вообразил себя равным в мощи с Повелителями Драконов Мельнибонэ.

Ров, заполненный кровью, возник во вражеских рядах, и два друга прокладывали себе путь в них так, что он стал похож на утробу какого-то монстра.

Не теряя времени, Эльрик поскакал прямо на врагов, люди разбегались, и совсем странным триумфом он въехал в Город Кричащих Статуй.

— Куда теперь? — спросил Мунглум. Страх его полностью оставил.

— В храм-дворец, к Теократу, конечно. Там Ариох и его друзья, Герцоги, без всякого сомнения, поджидают нас!

Они скакали по гулким пустым улицам города, гордого и ужасного, с таким видом, как если бы целая армия была у них за плечами. Темные здания возвышались над ними, но ни одно лицо не выглянуло украдкой из окон. Пан Танг собирался повелевать миром и был способен это сделать, но в этот момент его жители были полностью деморализованы двумя людьми, которые ворвались в их город, подобно буре.

Они гнали коней и остановились, достигнув широкой плазы, увидев высокую дворцовую гробницу, висящую в самом ее центре на цепях. Позади нее возвышался дворец Ягрина Лерна, все башни и колоннады которого были зловеще безжизненны.

Даже статуи прекратили свои крики, и копыта коней опускались совершенно бесшумно, когда Эльрик и Мунглум достигли гробницы.

Окровавленный меч находился все еще в руках Эльрика, и он мощным взмахом ударил по цепям, удерживавшим гробницу на месте — самое святое сооружение этого нечестивого места. Сверхъестественный клинок врезался в металл и порвал звенья.

Грохот, раздавшийся, когда гробница упала и развалилась, был в тысячи раз усилен тишиной. Эхо прокатилось по Хваангаарлу, и каждый живой его обитатель знал, что это значит.

— Я вызываю тебя, Ягрин Лерн! — закричал Эльрик так, что эти слова были услышаны всеми. — Я пришел взыскать с тебя долг! Выходи, марионетка! — он замолчал: даже этот триумф не унял полностью его нервозное состояние, которое он внезапно почувствовал.

— Выходи! Веди Герцогов Ада с собой…

Мунглум оцепенел, его выкатившиеся глаза непрерывно следили за исказившимся лицом Эльрика. Альбинос продолжал:

— Веди Ариоха, и Балана, и Малука! Веди гордых принцев Хаоса с собой, я намерен навсегда очистить наш мир от них!

И вновь молчание было ответом на его высокий вызов, и он услышал лишь, как эхо его слов умирало на далеких площадях города.

Затем нечто произошло внутри дворца. Он почувствовал движение. Его сердце забилось под латами, как бы стремясь проломить кость и повиснуть, трепеща, на груди, как знак его смертности.

Он услышал звук, подобный звуку, издаваемому чудовищными копытами, и потом понял, что эти шаги принадлежали человеку. Его глаза непроизвольно отметили громадные золотые двери дворца, наполовину скрытые тенью, отбрасываемой колоннами.

В тишине двери начали открываться.

Потом фигура, карликовая по сравнению с размерами двери, шагнула вперед и остановилась возле них под взглядом Эльрика с ужасным гневом, тлеющим у нее в глазах.

На теле фигуры был панцирь, выглядевший раскаленным докрасна. На левой руке висел щит из подобного же вещества, в правой был зажат стальной меч.

Ягрин Лерн заговорил, и голос его дрожал от гнева.

— Так, король Эльрик, ты выполнил все свои обещания, кроме одного.

— Я собираюсь выполнить их остаток. — сказал Эльрик с внезапным спокойствием. — Ступай вперед, Теократ. Я честно встретил тебя в последней схватке.

Ягрин Лерн разразился глухим язвительным смехом.

— Честно? С этим клинком в руках? Однажды я встретился с ним и не погиб. Но сейчас он горит жаждой крови и душ, отведавши моих лучших воинов-священников. Я не буду таким глупцом, нет, пусть твой вызов повернется против тебя!

Он отступил назад на один шаг. Двери распахнулись шире, и если Эльрик рассчитывал встретить гигантов, он был разочарован. Герцоги приняли форму людей.

Но от них исходила сила, которая истекала в воздух, когда они выходили и останавливались, пренебрегая Ягрин Лерном, на верхних ступеньках дворца.

Эльрик глядел на их прекрасные улыбающиеся лица, и вновь задрожал, так как на лицах было чувство любви, чувство гордости и чувство доверия, такое сильное, что на мгновение он почувствовал желание спрыгнуть со своего коня и припасть к их ногам и просить прощения за свой приход.

— Привет, Эльрик, — мягко сказал стоящий впереди Ариох. — Может быть, ты передумаешь и вернешься к нам?

Его голос был серебряным в своей красоте, и Эльрик начал спускаться с коня, но затем он закрыл уши руками, рунный меч повис на запястье, и закричал:

— НЕТ! НЕТ! Я ДОЛЖЕН ДЕЛАТЬ ТО, ЧТО ДОЛЖЕН! ВАШЕ И МОЕ ВРЕМЯ ВЫШЛО!

— Не говори так, Эльрик, — сказал Балан убеждающе, его слова проникли сквозь ладони Эльрика и вспыхнули внутри его черепа. — Хаос никогда не был таким могучим на Земле, даже в прежние дни. Мы сделаем тебя великим. Мы сделаем тебя Лордом Хаоса! Мы дадим тебе бессмертие. Если же ты будешь вести себя и дальше так глупо, как ведешь себя сейчас, ты погибнешь и будешь предан забвению.

— Я знаю это. Я не хочу, чтобы обо мне помнили в мире, подвластном Закону!

Малук весело рассмеялся:

— Это невозможно. Мы перекрыли все пути, созданные Законом, пытающимся помочь Земле.

— Вот поэтому вы должны быть уничтожены! — закричал Эльрик.

— Мы бессмертные, и нас невозможно убить! — сказал Ариох, и в его голосе проскользнула нота нетерпения.

— Тогда я отправлю тебя в Хаос таким образом, что ты никогда больше не будешь иметь власти на Земле!

Эльрик сильнее сжал рукоять своего меча, и тот затрепетал, застонал, как бы в нерешительности.

— Взгляни, — Балан опустился на одну ступень. — Смотри, даже твой верный меч знает, что мы говорим правду.

— Ты сказал часть правды, — заявил Мунглум дрожащим голосом, сам поразившись своей отваге. — Но я помню гораздо большую правду — Закон, который связывает как Хаос, так и Закон — Закон Равновесия. Высший Дух считает равновесие основным принципом на Земле. И это равновесие должно поддерживаться борьбой Хаоса и Закона. Иногда равновесие колеблется то в одну сторону, то в другую — и так веками велось на Земле. Но неравное соотношение в этом периоде недопустимо. И вы в вашей борьбе в защиту Хаоса забыли об этом!

— Мы забыли о нем неспроста, смертный. Баланс выброшен из бытия, он больше не смешивается в наши дела. Мы победили!

Эльрик использовал эту паузу, чтобы сосредоточиться. Чувствуя его прибывающие силы, Буреносец удовлетворенно замурлыкал.

Герцоги тоже почувствовали это и переглянулись. Прекрасное лицо Ариоха, казалось, изнутри вспыхнуло гневом, и его псевдотело грациозно скользнуло вниз по ступеням, к Эльрику.

Конь Эльрика отпрянул назад на несколько шагов. Комок живого огня, казалось, истек из ладоней Ариоха, и метнулся к альбиносу. Тот почувствовал холодную боль в груди и пошатнулся в седле.

— Твое тело несущественно, Эльрик. Но подумай, как это разорвет твою душу! — Ариох кричал, выражение нетерпеливости и кротости слетело с него. Эльрик откинулся назад и захохотал. Ариох выдал себя. Если бы он остался спокойным, то имел бы больше преимуществ, но сейчас он показал свое истинное обличье, следовательно, он мал.

— Ариох, ты помогал мне в прошлом. Ты пожалеешь об этом!

— Еще есть время исправить мою ошибку, выскочка, смертный!

Другой разряд рванулся к Эльрику, но тот поднял перед собой Буреносца и с удовлетворением увидел, как тот отразил отвратительное оружие.

Но, выступая против такой мощи, они все же были обречены без использования сверхъестественной поддержки. Эльрик не мог рисковать, созывая братьев своего рунного меча. Пока нет. Он должен найти другой способ.

Пока он отражал таким образом опаляющие разряды, Мунглум позади него испытывал почти обессиливающее разочарование, и тут Эльрик вспомнил о коршуно-львах, которых отправил в Хаос. Возможно, ему вновь удастся вызвать их — для своих целей.

Заклинание было свежо в его сознании, требуя легких изменений ментального статуса и небольшого изменения в произношении слов. Спокойно, продолжая механически отражать разряды Герцогов, чьи фигуры разительно изменились, утратив предшествующее обаяние и приобретая выражение ненависти, он произнес заклинание:

Создания! Макти из Мельнибонэ вас сотворил

Из вещества бесформенного буйства,

И если жить хотите, покоритесь,

Явитесь с помощью ко мне, иль Макти истребит вас…

Из клубка крутящейся мглы возникли клювастые бестии.

Эльрик крикнул Герцогам:

— Смертное оружие не может повредить вам! Но эти твари в вашем измерении такие же жестокие, — и он приказал ястребо-львам наброситься на герцогов. Стараясь избегнуть их, Ариох и его друзья вновь поднялись по лестнице, отдавая свои команды гигантским животным, но те продолжали атаковать все быстрее и быстрее.

Эльрик увидел, как кричит, бессвязно говорит Ариох, а затем его тело распалось на части и появилось новое, менее уязвимое, и твари набросились на него. Внезапно все вокруг смешалось в крутящийся пестрый клубок цветов и звуков неорганизованной материи.

Позади борющихся демонов Эльрик увидел Ягрин Лерна бегущего в свой дворец. Надеясь, что твари сообща справятся с Герцогами, Эльрик погнал своего коня вокруг кипящей массы вдогонку за ним.

Они верхом проскочили к двери, увидев впереди бегущего испуганного Теократа.

— Твои союзники не настолько сильны, как ты рассчитываешь, Ягрин Лерн! — завопил Эльрик, догоняя своего врага. — Почему ты, подлая тварь, подумал, что твои знания превосходят знания Мельнибонэ?!

Ягрин Лерн начал взбираться по открытой лестнице, он был так напуган, что боялся оглянуться.

— Герцоги! Герцоги! — вопли Ягрина Лерна выдавали его ужас. — Не оставляйте меня сейчас!

Мунглум удивленно прошептал:

— Неужели эти твари победят аристократию ада?

Эльрик покачал головой:

— Я не рассчитывал на это, но если я покончу с Ягрином Лерном, то это может положить конец его завоеваниям и созданием демонов. Он погнал нихрейнианского коня ступить на лестницу вслед за Теократом, который, слыша удары копыт, бросился от них прочь и спрятался в какой-то комнате.

Эльрик услышал, как лязгнул засов и заскрипел болт. Когда они добрались до двери, и он взломал ее своим мечом, то они обнаружили, что Ягрин Лерн исчез.

Взбешенный Эльрик нашел маленькую дверь в дальнем углу комнаты и снова взломал ее. Узкий коридор вел вверх, очевидно, в башню.

Сейчас, когда он готов был выполнить свою клятву, как он думал, они вновь уперлись в еще одну дверь на самой верхней ступеньке, и Эльрик нанес хороший удар своим мечом. Удар был силен, но дверь уцелела.

— Проклятая дверь защищена чарами! — закричал он.

Он собрался вновь ударить по ней, как услышал идущий снизу испуганный голос Мунглума.

— Эльрик! Эльрик! Они уничтожили тех тварей! Они возвращаются во дворец.

Он позже доберется до Ягрина Лерна…

Он спустился вниз, по ступенькам, в покой и через него вышел на лестницу.

В зале он увидел радужные контуры тел жуткой троицы. Наполовину спустившийся по лестнице Мунглум стоял, оцепенев, и пораженный ужасом. — Буреносец, — сказал Эльрик, — время вызывать твоих братьев. Меч завибрировал в его руке, как бы соглашаясь. Эльрик начал петь мучительную, угрожающую руну, которую Сепириту передал ему.

Буреносец застонал, сопровождая его напев, а разгоряченные битвой герцоги, приняв различные обличья, начали окружать его, неотвратимо приближаясь и увеличиваясь в размерах.

Вдруг в воздухе вокруг себя он увидел какое-то неясное движение, отпечатки каких-то форм, частью в его измерении, частью в измерении Хаоса. Он видел сквозь них ступеньки, и внезапно ему показалось, что воздух пронизан миллионами мечей, и каждый из них — двойник Буреносца!

Действуя инстинктивно, Эльрик крепко сжал рукоять своего меча и швырнул его впереди себя. Буреносец повис в воздухе перед ним, и братья его, казалось, поняли это.

— Веди их, Буреносец! Веди их против Герцогов, или твой повелитель погибнет, и ты никогда больше не отведаешь больше ничьей крови и ничьей души!

Море мечей зашелестело, и ужасный стон, вырвавшийся из них, потряс воздух. Герцоги рванулись вверх, к альбиносу, и он отпрянул перед злобой, которую источали их колышущиеся обличья.

Взглянув вниз, Эльрик увидел Мунглума, застывшего в седле и не знающего, победит он или погибнет.

Затем мечи обрушились на приближающихся Герцогов, и голова Эльрика закружилась от блеска миллионов клинков, впившихся в субстанцию их тел. Жуткий шум битвы наполнил их уши, невероятное зрелище грандиозной битвы ослепило зрение. Без жизненной силы Буреносца он почувствовал себя слабым и безвольным. Он почувствовал острую боль в колене и начал разминать его, но ничем не мог помочь черному мечу и его братьям, пока они дрались с Герцогами Ада.

Он стал терять сознание, чувствуя, что если будет и дальше свидетелем этой битвы, то станет совершенно безумным.

С благодарностью он почувствовал, что тьма заволакивает его сознание, и затем, наконец, он потерял сознание, не зная, кто победил.