"Сергей Эфрон. Автобиография. Записки добробольца " - читать интересную книгу автора

Прохожу в свою десятую роту. По коридорам подметают уборщики.
Проходящие солдаты отдают честь. При моем появлении в роте раздается
полагающаяся команда. Здороваюсь. Отвечают дружно. Подбегает с рапортом
дежурный по роте.
Подходит фельдфебель - хитрый хохол Марченко.
- Как дела, Марченко? Все благополучно?
- Так точно, г-н прапорщик. Происшествий никаких не случилось. Все
слава Богу.
По уклончивости взгляда и многозначительности интонации - вижу, что он
все знает.
- Из г-под офицеров никто не приходил?
- Всех, г-н прапорщик, в собрании найдете. Туда всех созвали.
Оглядываю солдат. Ничего подозрительного не замечаю и направляюсь в
офицерское собрание.


* * *

В небольшом помещении собрания - давка. С большим трудом протискиваюсь
в середину. По лицам вижу, что настроены сдержанно, но решительно. Собрание
протекает напряженно, но в полном порядке. Это скорее частное совещание.
Командиры батальонов сообщают, что по батальонам тихо, и никаких выступлений
ожидать не приходится. Кто-то из офицеров спрашивает, приглашен ли командир
полка.[9] Его ждут с минуты на минуту. До его прихода офицеры разбиваются на
группы и делятся своими мыслями о случившемся. Большинство наивно уверено в
успехе несуществующих антибольшевицких сил.
- Вы подсчитайте только, - кипятится молодой прапорщик, - в нашем полку
триста офицеров, а всего в Московском гарнизоне тысяч до двадцати. Ведь это
же громадная сила! Я не беру в счет военных училищ и школ прапорщиков. С
одними юнкерами можно всех большевиков из Москвы изгнать.
- А после что? - спрашивает старый капитан Ф.
- Как, после что? - возмущается прапорщик. - Да ведь Москва-то, это -
все. Мы установим связь с казаками, а через несколько дней вся Россия в
наших руках.
- Вы говорите, как ребенок, - начинает сердиться капитан. - Сейчас в
Совете Раб. Деп. идет работа по подготовке переворота, и я уверен, что такая
же работа идет и в нашем полку. А что мы делаем? Болтаем, болтаем и болтаем.
Керенщина проклятая! - и он, с раздражением отмахнувшись, отходит в сторону.
В это время раздается возглас одного из к-ров батальонов: "Господа
офицеры". - Все встают. В собрание торопливо входит в сопровождении
адъютанта[10] (впоследствии одного из первых перешедшего к большевикам)
командир полка.[11]
Маленький, подвижный и легкий, как на крыльях, с подергивающимся после
контузии лицом, с черной повязкой на выбитом глазу, с белым крестиком на
груди. Обводит нас пытливым и встревоженным взглядом своего единственного
глаза. Мы чувствуем, что он принес нам недобрые вести. - Простите, господа,
что заставил себя ждать, - начинает он при наступившей мертвой тишине. - Но
вина в этом не моя, а кто виноват - вы сами узнаете.
В первый раз мы видим его в таком волнении. Говорит он прерывающимся
голосом, барабаня пальцами по столу.