"Сергей Эфрон. Автобиография. Записки добробольца " - читать интересную книгу автора

призывом довершить дело. Очередь за вами. Остатки Правительства скрываются в
Москве. Все с оружием в руках - на Скобелевскую площадь[14] к Совету Р. С. и
Кр. Деп. Каждый получит определенную задачу".
Ц. И. К. М. С. Р. С. и К. Д.[15] Читают молча. Некоторые качают
головой. Чувствуется подавленное недоброжелательство и, вместе с тем,
нежелание даже жестом проявить свое отношение.
- Чорт знает что такое! Негодяи! Что я вам говорил, С. Я.? Они уже
начали действовать!
И, не ожидая моего ответа, пр. М. срывает воззвание.
- Вот это правильно сделано, - раздается голос позади нас.
Оглядываемся, - здоровенный дворник, в белом фартуке, с метлой в руках,
улыбка во все лицо.
- А то все читают да головами только качают. Руку протянуть, сорвать
эту дрянь - боятся.
- Да как же не бояться, - говорит один из читавших с обидой. - Мы что?
Махнет раз и нет нас. Господа офицеры - дело другое - у них оружие. Как
что - сейчас за шашку. Им и слово сказать побоятся.
- Вы ошибаетесь, - отвечаю я. - Если, не дай Бог, нам придется
применить наше оружие для самозащиты, поверьте мне, и наших костей не
соберут!
Мой спутник М. пришел в неистовый боевой восторг. Очевидно ему
показалось, что наступил момент открыть военные действия. Он обратился к
собравшимся с целою речью, которая заканчивалась призывом - каждому проявить
величайшую сопротивляемость "немецким наймитам - большевикам". А в данный
час эта сопротивляемость должна была выразиться в дружном и повсеместном
срывании большевицких воззваний. Говорил он с воодушевлением искренности и
потому убедительно. Его слова были встречены общим, теперь уже нескрываемым,
сочувствием. - Это правильно. Что и говорить! - На Бога надейся, да сам не
плошай!
- Эти бумажонки обязательно срывать нужно. Новое кровопролитство
задумали - окаянные!
- Все жиды да немцы - известное дело, - им русской крови не жалко.
Пусть себе льется ручьями да реками!
Какая-то дама возбужденно пожала наши руки и объявила, что только на
нас, офицеров, и надеется.
- У меня у самой - сын под Двинском! Наша группа стала обрастать. Я еле
вытянул М., который готов был разразиться новой речью.
- Знаете, С. Я., - мы теперь будем идти и по дороге все объявления их
срывать! - объявил он мне с горящими глазами.
Мы пошли через Лубянку и Кузнецкий Мост. В городе было еще совсем тихо,
но, несмотря на тишину, - налет всеобщего ожидания. Прохожие внимательно
осматривали друг друга; на малейший шум, гудок автомобиля, окрик извозчика -
оглядывались. Взгляды скрещивались. Каждое лицо казалось иным - любопытным:
свой или враг?
Обычная жизнь шла своим чередом. Нарядные дамы с покупками, спешащий
куда-то деловой люд, даже фланеры Кузнецкого Моста вышли на свою
традиционную прогулку (время было между 3-мя и 4-мя).
Мы с М. не пропустили ни одного воззвания.
Здесь прохожие - сплошь "буржуи", не стесняясь, выражали свои чувства.
На некоторых домах мы находили лишь обрывки воззваний: нас уже опередили.