"Б.Ф.Егоров. Художественная проза Ап.Григорьева" - читать интересную книгу автора

отступлениями, что фактически их с равными основаниями можно относить и к
публицистике, и к мемуарам. В настоящем издании публикуются две
театрально-критические статьи Григорьева - о постановках "Гамлета" и
"Отелло", имеющие большое искусствоведческое и литературоведческое значение,
но в данном случае характерные своей автобиографичностью, пронизанностью
личным, "григорьевским" материалом.
Глубокая и всепроникающая автобиографичность григорьевских произведений
объясняется особенностями его духовного склада, его мировоззренческих
принципов.
Прежде всего, он вырос и воспитался в романтическую эпоху, в эпоху
гипертрофированного субъективизма - Григорьев замечательно это показал в
своих воспоминаниях. Влияние эпохи было настолько мощно, что уже совсем в
другие времена, когда господствовал реализм, оказавший сильное воздействие и
на Григорьева, наш литератор все-таки считал себя романтиком, причем
"последним романтиком". Ясно, однако, что ссылок на эпоху мало для понимания
и объяснения такого глубинного романтизма (ведь отец Григорьева, как мы
видим из воспоминаний сына, воспитался в еще более интенсивную и пафосную
романтическую эпоху первой четверти XIX в., эпоху, включившую в себя 1812 г.
и декабристское движение, - но был весьма "прозаичным", весьма приземленным
существом). Следует учитывать еще и особый душевный склад Григорьева, его
артистическую, художническую натуру с неуемными страстями, с постоянными
стремлениями к идеалам, с частыми сменами этих идеалов; как верно писал Я.
П. Полонский: "Помню Григорьева, проповедующего поклонение русскому кнуту -
и поющего со студентами песню, им положенную на музыку: "Долго нас помещики
душили, становые били!..". Помню его не верующим ни в бога, ни в черта - и в
церкви на коленях молящегося до кровавого пота. Помню его как скептика и как
мистика". {Неизданные письма... Из архива А. Н. Островского. М., 1932, с.
455. Песня, созданная кем-то из шестидесятников, не похожа на революционные
стихотворения Григорьева 40-х гг. - Полонский здесь ошибся. Впрочем, не
исключено, что Григорьев в 60-е гг. создал музыку к чужому тексту.}
Совокупность многих причин создавала благодатную почву, на которую падали
семена романтической культуры, и порождала трагическое одиночество
"последнего романтика" в условиях эпохи 60-х гг.
Впрочем, трагический отпечаток лежит на всем творчестве Григорьева во
все периоды: напряженная духовная жизнь с постоянными поисками высоких
идеалов мало способствовала спокойному и тем более утверждающему,
оптимистическому отношению к реальной действительности (единственными
радостными находками для Григорьева были выдающиеся произведения литературы,
о которых он оставил прекрасные критические статьи, особенно - драмы
Островского и романы Тургенева). Личная жизнь Григорьева приносила ему тоже
чрезвычайно мало радостей: он был в постоянном раздоре с семейным кругом,
постоянно был в долгах, так как совершенно не умел жить "расчетливо"; ему,
умному и остроумному собеседнику, красивому мужчине, удивительно не везло в
любви: любимые предпочитали ему "положительных", обстоятельных,
практичных... Чрезвычайно экзальтированная, страдальческая, поэтически
прихотливая, обнаженно ранимая и слабая натура Григорьева лишала его
"массового" успеха у женщин, обусловливала слишком узкий круг способных
оценить его достоинства.
В очерке "Великий трагик" Григорьев полушутя-полусерьезно обращается к
себе с упреком, что он до сих пор не написал на тему о "трагическом в