"Древние майя, Загадки погибшей цивилизации" - читать интересную книгу автора (Гуляев Валерий Иванович)

Глава ^ Чальчуапа и Куикуильконесостоявшиеся цивилизации

Разнообразна и своенравна природа страны майя. На юге, в горах Гватемалы и Сальвадора, вздымаются ввысь величественные пики давно заснувших вулканов, закутанные в белые мантии из снега и льда. Но хрупкая корка земли здесь очень непрочна. Она постоянно вздрагивает от могучих подземных толчков даже в самые «спокойные» годы. И в

бой день и час внезапно пробудившийся исполин может затопить раскаленной лавой цветущие поля и дома, засыпать все вокруг на многие километры толстым слоем серого вулканического пепла.

На севере, на побережье Мексиканского залива, на сотни миль раскинулись заболоченные вечнозеленые джунгли. Природа щедрой рукой выливает здесь в течение всего года запасы дождевой влаги. Ленивые и полноводные реки — Коацакоалькос, Грихальва, Усумасинта, Канделария, причудливо извиваясь, пробивают себе путь к морю сквозь бесконечные леса и болота. Они периодически выходят из берегов, надолго затопляя окружающую плоскую равнину и причиняя местным жителям множество всяческих бед.

С дьявольским постоянством неистовые тропические ураганы и штормы обрушиваются в осеннюю пору на Карибское побережье Мексики (Юкатан и Кинтана-Роо) и Белиза, вызывая громадные разрушения и жертвы в прибрежных селениях. "Полные удушающих испарений джунгли, выжженные солнцем, каменистые нагорья, где днем палит зной, а ночью замерзает вода, грозные вулканы, частые разрушительные землетрясения, хищные звери и ядовитые змеи — такова была среда", в которой обосновались местные индейцы, отмечает советский историк В. М. Полевой.

Природа никогда не была здесь чересчур щедрой к человеку. Каждый шаг на пути к цивилизации и к прогрессу доставался древним обитателям этих мест с большим трудом и требовал предельной мобилизации всех людских и материальных ресурсов общества.

Древние жрецы, прорицатели этой страны, говорили о пяти больших эпохах, каждая из которых должна была обязательно закончиться катастрофой. В конце первой эпохи небо должно упасть на землю. Вторая будет разрушена бурями. Третья погибнет в пламени пожаров. Четвертая будет уничтожена потопом. Пятая эпоха — наша собственная — закончится гигантским землетрясением.

Таким образом, вряд ли приходится сомневаться в том, что индейцы майя издавна жили словно на жерле вулкана — в постоянной борьбе с последствиями засух, наводнений, землетрясений, извержений вулканов, губительных эпидемий и т. д" которые почти

прерывно обрушивала на них неистовая центральноамериканская природа. И этот бесспорный факт нашел прямое отражение в их мифах и преданиях.

Но странное дело, как только эти скудные и полулегендарные сведения о природных катастрофах попадают в руки некоторых писателей и журналистов, они в мгновение ока превращаются в самые невероятные «гипотезы» и догадки.

"В незапамятные времена, — утверждает, например, американский автор Винсент Гэддис, — на человечество обрушилась некая гигантская катастрофа, вызвавшая массовую гибель людей и всевозможные бедствия. Истинная природа этого катаклизма затемнена временем, и память о нем сохранилась только в мифах. Это мог быть библейский всемирный потоп. Это могла быть последняя из серии космических катастроф, которые сотрясали время от времени землю — взрыв астрономического происхождения, который изменил поверхность нашей планеты и революционизировал человеческую историю. Это могло быть внезапное опускание на дно океана больших кусков суши, что породило предания об Атлантиде, My и Лемурии…"

Стремясь во что бы то ни стало привязать к упомянутой всемирной катастрофе, происшедшей повсюду в один день и час, конкретные события древнеамериканской истории, этот писатель обращается к сохранившимся до наших дней рукописям и документам майя. Первоначально его внимание привлекли книги юкатанских индейцев "Чилам Балам", где якобы говорится о погружении страны майя в морскую пучину. Проявив поразительное невежество в области майяской истории и спутав содержание книг "Чилам Балам" (созданных на полуострове Юкатан в XVI–XVII вв.) с эпосом майякиче «Пополь-Вух» (написанным в горной Гватемале в XVI в.), В. Гэддис тем не менее утверждает, что первый из названных документов — вообще самая древняя из сохранившихся на земле книг. По его словам, первый вариант данной книги был создан очевидцем, случайно уцелевшим после такой великой катастрофы. "Возможно, — пишет В. Гэддис, — это была та же самая катастрофа, о которой рассказывали Солону египетские жрецы и которая известна нам в пересказе Платона (IV в. до н. э.) о драматической гибели Атлантиды".

Вот как выглядит древний текст майя в пересказе В. Гэддиса:

"Выпал огненный дождь, пепел покрыл небеса, и деревья тряслись, разрывая землю на части. И (земля) содрогалась, деревья и скалы сталкивались друг с другом… (Люди), пронзительно крича, побежали к берегу моря, где на них обрушились буйные волны и похоронили их в песках. Затем с шумом разверзлись огромные трещины, которые «заглатывали» в себя падающие храмы и толпы обезумевших людей. Наконец, океан отступил назад и нахлынул вновь на землю. Небо стало падать вниз с паром и пламенем. И вся суша погрузилась в бушующие воды… Началась новая эра. Новые цивилизации пустили свои корни, выросли большое желтое дерево и белое дерево. И на память о никогда не забываемом разрушении птица села на желтое дерево и на белое дерево…"

В действительности же в данном отрывке содержится по меньшей мере 75 % вымысла и лишь 25 % сильно искаженного майяского текста^ Чтобы убедиться в этом, достаточно сравнить приведенный ниже перевод того же самого отрывка из книги "Чилам Балам" из Чумайеля, сделанный наиболее компетентным знатоком письменности майя — Ю. В. Кнорозовым: Тогда приходили сироты, несчастные, вдовы, и живые лишались своих сердец. Они были погребены среди песка в морских волнах. Наступление дождей, будут дожди тогда при лишении скипетра. Рухнут небеса, рухнут на землю, когда четыре бога, четыре Бакаба ее разрушат. Когда закончилось разрушение мира, тогда были помещены деревья (Бакабов). (Тогда поднялось Красное Имиш Че на востоке. Поднялся небесный столб, знак разрушения мира), там поместилась желтая иволга. Тогда поднялось Белое Имиш Че на севере, (там села птица сак чик). Поднялся небесный столб, знак разрушения мира… Тогда поднялось Зеленое Имиш Че в середине (земли) в память о разрушении мира.

К сожалению, точно такое же «препарирование» первоисточников встречается и в других популярных работах о древнеамериканских культурах: Ч. Берлитца, Г. Уилкинса и других.

Все эти авторы пытаются доказать, что в незапамятные времена все человечество пережило какую-то гигантскую природную катастрофу, память о которой бережно сохраняется в мифах илреданиях чуть ли не десятитысячелетнего возраста. В качестве "возмутителя спокойствия" безоблачной жизни людей называют всемирный потоп, разрушительное землетрясение, космическую катастрофу (падение крупного метеорита на Землю) и т. д. То, что такие природные катаклизмы периодически обрушивались на обитателей различных областей нашей планеты, вряд ли подлежит сомнению.

Но почему эти потопы, землетрясения и космические взрывы должны были непременно происходить в один день и час на всех материках сразу? Почему они обязательно должны были совпадать с мистической датой "10000 лет назад", предложенной греческим философом Платоном для гибели Атлантиды?

Именно в обосновании этих спорных моментов аргументация названных выше авторов выглядит слабой и ненадежной.

В поисках следов великой общемировой катастрофы в культурном наследии древних майя чаще всего обращаются и к другому широко известному источнику — эпосу майя-киче «Пополь-Вух».

Однако у нас пока нет никаких оснований считать «Пополь-Вух» необычайно древней книгой, отражающей события десяти-, пяти- или трехтысячелетней давности. Мы не можем даже точно определить время ее первоначального появления. Дело в том, что дошедший до нас вариант был записан после испанского завоевания в XVI веке по памяти образованным индейцем майя на языке киче, но латинскими буквами. Возможно, некогда существовал и доиспанский оригинал данного эпоса, написанный иероглифами майя и впоследствии утраченный.

В «Пополь-Вух», среди космогонических мифов, в разделе о неудачных попытках богов сотворить человека, действительно есть описание различных стихийных бедствий, в результате которых была полностью

^еГ^ — ^- ^^- Раса "Потоп был создан Сердцем небес, был устроен вели ^ «Т» ^^ "^ "а ^лов" дерев^н^с^.

^опл^Т ^^ "" ^^" У^^^ен". они были ^^плены. Густая смола пролилась с неба… И по этой

'. причине лик земли потемнел, и начал падать черный дождь; ливень днем и ливень ночью… Пришедшие в отчаяние (деревянные люди) побежали так быстро, как только могли; они хотели вскарабкаться на крыши домов, но дома падали и бросали их на землю; они хотели вскарабкаться на вершины деревьев, но деревья стряхивали их прочь от себя; они хотели скрыться в пещерах, но пещеры закрыли свои лица. Так совершилась вторая гибель людей сотворенных, людей созданных, существ, которым было назначено быть разрушенными и уничтоженными".

Описанные в эпосе майя-киче природные катаклизмы — непрерывные ливни, ураганы, потопы, извержения вулканов ("черный дождь", "густая смола" с неба) и землетрясения — составляли неотъемлемую часть жизни индейцев горных областей Гватемалы и не раз оказывали серьезное воздействие на судьбы местных племен. И нет ничего удивительного в том, что реальные стихийные бедствия и катастрофы, случавшиеся в разное время и у разных индейских народов, в том числе и у майя, находили свое отражение в их мифах, легендах и преданиях.

Археологические открытия последних лет на территории Мексики и Сальвадора позволили с поразительной полнотой и достоверностью проследить воздействие двух таких природных катастроф на развитие древних культур местных индейцев. Чальчуапа. На западе небольшой центральноамериканской страны Сальвадора, в долине реки Рио Пас, находится Чальчуапа — один из крупнейших археологических памятников юго-восточной горной зоны древних майя. В настоящее время это огромное скопление оплывших пирамидальных холмов из глины и земли, кучи хозяйственного мусора и обломки причудливых каменных скульптур. Но в древности Чальчуапа была большим и процветающим поселением горных майяских племен, их важным ритуальным, политико-административным и торгово-ремесленным центром.

Археологи из экспедиции Пенсильванского университета ((?ША) после многолетних работ в центральной части Чальчуапы изучили и нанесли на карту на площади около трех квадратных километров 58 крупных ритуально-административных зданий и 87 жилищ. Большинство построек сгруппировано вокруг обширных

прямоугольных площадей, часто вымощенных камнем. Здесь же обнаружены резные каменные скульптуры с иероглифическими надписями и календарными датами по эре майя. Раскопки вскрыли в центре Чальчуапы ансамбли величественных каменных храмов, стоявших на плоских вершинах ступенчатых пирамид. У их подножия найдены ряды стел и алтарей с рельефными изображениями и иероглифами. По всем своим основным признакам — общей площади, количеству жителей, наличию монументальной каменной архитектуры, развитого искусства, письменности и календаря Чальчуапа приближалась к статусу подлинного города. И этот прямой предшественник будущих ярких созвездий классических майяских городов существовал уже в конце 1 тысячелетия до н. э.

Но под блестящим фасадом нарождавшейся цивилизации археологи обнаружили еще более древние корни. Предки горных майя —.раннеземледельческие племена — пришли сюда еще во II тысячелетии до н. э. Они основали на месте будущего города несколько скромных деревушек, состоявших из легких глинобитных хижин под лиственными крышами. Окрестные поля, удобренные вулканическим пеплом древних извержений, отличались необычайным плодородием и приносили высокие урожаи маиса, бобов и тыквы. Многочисленные озера и ручьи в избытке давали воду для питья и различных хозяйственных нужд. Вечнозеленые тропические леса изобиловали птицей и зверем. Стоит ли поэтому удивляться, что первоначальная небольшая община земледельцев, поселившаяся здесь около 3000 лет назад, стала быстро расти и процветать. И вскоре вся плодородная долина Рио Пас превратилась в густо населенный земледельческий оазис. На рубеже нашей эры, пройдя через целый ряд последовательных этапов развития, местные индейцы вплотную подошли к порогу цивилизации. В тот момент они входили важной составной частью в большую и динамическую юго-восточную область культуры горных майя. Ее главным центром считается Каминальгуйю, расположенный на окраине современной столицы Гватемалы. Тогда горные майя несколько опережали по уровню своей культуры ближайших сородичей — население низменной лесной зоны на юге Мексики и севере Гватемалы, где несколько веков спустя 'в 1 тысячелетии н. э., возникло так

ваемое "Древнее царство" майя. Часы истории должны были отмерить еще какие-то мгновения до вступления горных майяских племен в эру государственности и цивилизации. Но этого так и не произошло. На юговосток страны внезапно обрушилось страшное стихийное бедствие, и для местных индейцев время сразу остановилось и двинулось вспять.

Мощные слои белого вулканического пепла, найденные в ходе раскопок в самых различных местах Чальчуапы, со всей очевидностью доказывают, что жизнь этого культурного центра горных майя была прервана исключительным по силе вулканическим извержением. Следы значительной вулканической активности на территории Сальвадора встречаются буквально на каждом шагу. Один путешественник, побывавший там в 1855 году, писал, что эта страна "имеет больше вулканов и содержит в своих пределах больше видимых результатов их деятельности, чем любая другая область на земле одинаковой величины". В Сальвадоре и сейчас насчитывается свыше 20 крупных действующих вулканов. Главная их цепь проходит через всю страну, с северовостока на юго-запад. Поэтому нет ничего странного и в находке здесь следов древних извержений, непосредственно сказавшихся на исторических судьбах обитателей этих беспокойных мест.

Еще в 1917 году сальвадорский ученый Хорхе Ларде обнаружил близ города Сан-Сальвадор остатки индейского поселения доколумбовой эпохи, погребенные под мощным слоем белого вулканического пепла. Десять лет спустя археолог Самуэль Лотроп из США сделал сразу несколько открытий подобного рода в разных частях страны. Причем каждый раз напластования вулканических отложений перекрывали керамику и глиняные статуэтки, относящиеся к архаическому или доклассическому периоду культуры майя (1 тысячелетие до н. э.).

Окончательную ясность внесли в этот вопрос последние исследования в Чальчуапе. Ученые определили, что вулканическое извержение, оставившее в Центральном и Западном Сальвадоре столь осязаемый след в виде толстого слоя белого пепла, имело место где-то около рубежа нашей эры. Оно целиком прекратило или заметно подорвало дальнейшее развитие культуры горных племен в юго-восточной области майя.

Гибель Чальчуапы произошла внезапно, поскольку многие пирамиды и храмы в центре города брошены недостроенными. Падающие сверху тучи белесого пепла, словно саваном, окутали дома и святилища, предвещая близкий конец всему живому. Охваченные ужасом жители в панике покидали Чальчуапу и бежали прочь, в поисках спасения от разбушевавшейся стихии. Последствия этой катастрофы были ужасны и давали о себе знать в течение многих веков.

Разрыв, существующий в археологических материалах Чальчуапы между рубежом нашей эры и 300–500 годами н. э" отчетливо говорит об этом. Что же произошло в действительности? Работы геологов ФРГ и США, а также химический анализ образцов вулканических отложений из древних памятников Сальвадора позволили твердо установить, что источником всех названных природных катаклизмов был вулкан Илопанго, расположенный в 75 километрах к востоку от Чальчуапы.

В результате его извержения, происшедшего где-то ближе к рубежу нашей эры, вся зона Чальчуапы, долина Рио Пас и большая часть горных юго-восточных районов майя были покрыты толстым слоем вулканического пепла.

Реальный ход событий реконструирован сейчас учеными с достаточной полнотой. Судя по характеру и толщине вулканических отложений, извержение Илопанго протекало в три этапа. Сначала наблюдалось выпадение из туч довольно крупных частиц пемзы. Они покрыли все пространство в радиусе 50 километров тонким слоем в 1–2 сантиметра, а у самого вулкана — до 40 сантиметров. Затем последовал комбинированный удар — интенсивные пеплопады из туч и мощные потоки раскаленных газов, пепла и пемзы, быстро катившиеся по склонам гор и погребавшие и сжигавшие на своем пути посевы, леса и селения. После него остались отложения пепла в 20 сантиметров толщиной на площади в радиусе до 77 километров и 6 метров вблизи вулкана. И наконец, повторные пеплопады и выбросы газов и «тефры», распространявшиеся по поверхности земли, довершили опустошение прилегающей к

' Тефра- геологический термин, обозначающий отложение вулканического пепла.

го территории. Мощность отложений белого пепла достигала на этот раз в среднем 0,5 метра, а вблизи источника извержения от 9 до 50 метров!

Каково же было непосредственное воздействие этой катастрофы на население горных юго-восточных районов майя и на судьбы майяской культуры в целом?

Известное представление об этих сложных процессах дает нам сравнительная геология. Особенно подходит для сопоставления с Илопанго случившееся в 1943 году извержение вулкана Парикутин, расположенного в 320 километрах к западу от города Мехико. Хотя и несколько меньшее по масштабам, данное извержение было хорошо изучено и описано специалистами-вулканологами. А кроме того, наблюдается поразительное сходство природно-климатических условий района Парикутина и Западного Сальвадора. Мексиканский вулкан выбросил в возду^ огромную массу пепла. Местами его толщина достигла 150 метров, а зона распространения — до 500 километров. Извержение Парикутина нанесло сильный удар по самым основным источникам существования человека. Многие реки и ручьи либо исчезли совсем, либо, напротив, резко увеличили объем воды. Часть старых рек исчезла, но появились новые. Огромные участки земли лишились всей растительности — посевов, трав, кустарников и деревьев. Растения оказались очень уязвимыми по отношению к вулканическому пеплу. Животные умирали как от вдыхания химически вредного пепла, так и от заглатывания его вместе с растительной пищей. В течение первого года после катастрофы земля, покрытая более чем 10-сантиметровым слоем тефры, уже не годилась для возделывания. С большим трудом, используя самые совершенные сельскохозяйственные методы и машины, удалось через четыре года, да и то лишь на отдельных участках, вырастить весьма скромные урожаи. Было подсчитано, что потребуется не менее 200 лет для йосстановления нормального покрова лесной растительности близ Парикутина и еще большие сроки для ликвидации всех вредных последствий его воздействия на местную экологию.

Точно такие же данные получены и в Исландии — одном из наиболее активных вулканических районов мира. Здесь местные крестьяне покидали свои поселки

в тех случаях, когда слой свежевыпавшего пепла достигал 10 сантиметров или больше. Восстановление плодородия почвы и пригодности ее для земледелия происходило, как правило, лишь через несколько десятилетий.

"Исходя из этого, — заключает американский исследователь Пайсон, Шито, — двухсотлетнее опустошение и обезлюдение значительной части юго-восточной горной области майя представляется вполне вероятным, притом что пепел Илопанго был более вредным, более обильным и более широко распространенным, чем в районе Парикутина".

Фактически за один лишь день роскошная тропическая растительность на большей части Сальвадора должна была превратиться в белую пустыню, лишенную почти всех признаков жизни.

Что же случилось тогда с людьми, ставшими жертвами этой ужасной природной катастрофы? Нет, жителей Чальчуапы и многих других поселков, расположенных на некотором удалении от Илопанга, не постигла печальная участь обитателей Геркуланума и Помпей. Их дома не были засыпаны до крыш вулканическим пеплом, затоплены грязевыми потоками или сожжены огненной лавой. Ведь не следует забывать, что их отделяло от разбушевавшегося каменного исполина все-таки солидное расстояние в 75 километров. Но общие масштабы катастрофы от этого отнюдь не уменьшаются. Скудные технические возможности древнемайяского земледельца, вооруженного лишь каменным топором и палкой с заостренным концом, не позволяли ему возделывать поля и выращивать урожай даже в том случае, если почву покрывал тонкий слой вулканического пепла в 10 сантиметров толщины. А в действительности же пепла было гораздо больше. И этот «мораторий» на всякую земледельческую деятельность оказывал свое воздействие на площади свыше 3000 квадратных километров!

Даже если взять весьма умеренную для оседлых общин того времени плотность населения 10 человек на 1 квадратный километр, то и тогда около 30 000 человек в одно мгновение потеряли все средства к существованию (земледелие, охота, собирательство). Чтобы избежать неминуемой голодной смерти, они вынуждены были покинуть родные места и искать спасения в

52

них областях, не пострадавших от извержения. И действительно, археологические исследования показывают, что к рубежу нашей эры культура горных майя переживает явный упадок, а многие местные селения прекращают свое существование. В то же время жители низменной лесной зоны майя на севере вступают в полосу наивысшего расцвета так называемого классического периода — и прочно удерживают-свое лидерство вплоть до конца 1 тысячелетия и. э.

А не связаны ли как-то между собой эти события? Не явилось ли переселение части горных майя на север после извержения Илопанго причиной, ускорившей формирование классической майяской цивилизации в данном районе?

Тщательное изучение всех археологических находок, и прежде всего керамики, со всей территории майя позволило ученым предположить, что подобное развитие событий вероятно. В самом конце 1 тысячелетия до н. э" то есть приблизительно в то же время, когда произошло извержение Илопанго, на севере, в низменной лесной зоне майя, а точнее — в Петене (Гватемала) и Велизе, внезапно происходят удивительные перемены. Население там более чем удваивается, и это хорошо видно по значительному росту числа обитаемых домов на поселениях. Кроме того, в местной культуре вдруг появляются новые, чуждые здешним традициям черты — новые формы керамики, статуэтки, орнаменты. Среди этой керамики есть ряд изделий, которые очень похожи на находки из Сальвадора, перекрытые слоем белого вулканического пепла из Илопанго. Особенно поразительно выглядит сходство таких специфических по форме сосудов, как чаши на четырех полых ножках в виде женских грудей. Они практически идентичны, и археологи не могут, например, отличить такую керамику, найденную в Бартон Рамье (Белиз), от керамики Чальчуапы (Сальвадор).

Следовательно, гипотеза о массовом переселении в конце 1 тысячелетия до н. э. жителей юго-восточной горной области майя, пострадавших в результате катастрофического извержения вулкана, на север — к своим ближайшим сородичам, племенам равнинной лесной зоны, — выглядит весьма правдоподобно. Однако это отнюдь не означает, что блестящая классическая цивилизация майя 1-IX веков н. э. в Южной Мексике

и Северной Гватемале происходит непосредственно от культуры переселенцев из горных областей. Скорее столь значительный приток населения с юга лишь убыстрил и оживил те процессы и явления по формированию государственности и цивилизации, которые уже наблюдались прежде у местных племен. Миграция из Сальвадора и других горных районов Юго-Востока была не первопричиной, а катализатором этого процесса, способствовавшим культурному расцвету майя в последующий период.

Так, по иронии судьбы катастрофические явления природы, обернувшиеся трагедией для части горных майяских племен, стали могучим ускорителем прогресса для других областей.

В то время как города равнинной лесной зоны майя вступили в свой "золотой век", на юге, в горах Сальвадора, жизнь медленно возвращалась в опустошенные извержением Илопанго земли. Дожди размыли и переотложили вулканический пепел. Постепенно восстанавливалось и плодородие почвы. На покрытой белым саваном тефры земле пробивалась первая робкая растительность — мхи, травы, кустарники, а позднее и низкорослые деревья. Но люди вновь поселились здесь, на старом пепелище, не ранее V–VI веков н. э. Видимо, это были группы майя-чортй, интенсивное проникновение которых на юг относится именно к данному периоду.

Хозяйство этих новых поселенцев основывалось на земледелии: они выращивали на своих полях главным образом кукурузу (маис) и бобовые. Оба вида растений были обнаружены недавно археологами в прекрасной сохранности при раскопках древнего поселения в Серене (долина Сапотитан, Западный Сальвадор).

Этот памятник майя-чортй можно по праву считать центральноамериканскими Помпеями. Его постигла та же трагическая участь, что и далекий римский город, погибший по ту сторону Атлантики в 1 веке н. э.

Необычайно сходны и все обстоятельства гибели обоих поселений. И если для драмы Серена у нас есть только немой, хотя и достаточно показательный археологический материал, то роковое извержение Везувия было подробно описано очевидцем — талантливым

ским писателем Плинием Младшим (племянником знаменитого историка Рима Плиния Старшего). В день катастрофы, 24 августа 79 года н. э., он находился в 25 километрах от проснувшегося Везувия, на противоположном берегу Неаполитанского залива.

"24 августа, — пишет Плиний, — около часа дня в стороне Везувия показалось облако необычайной величины… по своей форме оно напоминало дерево, именно сосну, ибо оно равномерно вытянулось вверх очень высоким стволом и затем расширилось на несколько ветвей… Спустя некоторое время на землю стал падать дождь из пепла и куски пемзы, обожженные и растрескавшиеся от жары; море сильно обмелело. Между тем из Везувия в некоторых местах вырывались широкие языки пламени и поднимался огромный столб огня, блеск и яркость которых увеличивались вследствие окружающей темноты… Мы видели, как море втягивается в себя; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его прочь… В огромной и черной грозовой туче вспыхивали и перебегали огненные зигзаги, и она раскалывалась длинными полосами пламени, похожими на молнии, но только небывалой величины… Стал падать пепел, пока еще редкий, оглянувшись, я увидел, как на нас надвигается густой мрак, который подобно потоку, разливался вслед за нами по земле. Наступила темнота, но не такая, как в безлунную ночь, а какая бывает в закрытом помещении, когда тушат огонь. Слышны были женские вопли, детский писк и крики мужчин: одни звали родителей, другие детей, третьи жен или мужей, силясь распознать их по голосам; одни оплакивали гибель своих близких, другие в страхе перед смертью молились; многие воздевали руки к богам, но большинство утверждало, что богов больше нет и что для мира настала последняя вечная ночь".

Обильные пеплопады и камнепады сопровождались сильными подземными толчками, разрушившими много зданий в прилегающих к Везувию городах. Тучи пепла и раскаленных газов, грязевые потоки и реки огненной лавы, быстро скатившись по крутым склонам вулкана, довершили эту вакханалию разрушений, уничтожив все живое на многие километры вокруг. Извержение Везувия в 79 году н. э. полностью стерло с лица земли цветущие римские города Помпеи, Геркуланум и Стабий вместе со всеми их жителями. Это была, бесспорно,

одна из самых разрушительных катастроф древности, сведения о которой дошли до наших времен.

Трагедия скромного земледельческого поселка Серен в Сальвадоре, хотя и отличалась не меньшим драматизмом, была гораздо более скромной по масштабам. Археологи раскопали там лишь один большой многокомнатный дом и расположенную неподалеку от него "рабочую платформу". Обе постройки сооружены из дерева и обожженной глины. Столбы-опоры несли на себе высокую крышу из пальмовых листьев. В доме найдено много глиняных сосудов, а в одном из них даже уцелела горстка фасоли. На рабочей платформе в изобилии представлены различные каменные орудия со следами обработки. Возможно, это была местная мастерская по выделке инструментов и оружия. Но самое удивительное — это то, что рядом с домом обнаружено небольшое прекрасно сохранившееся поле, возделанное и засеянное в древности маисом. Маис был посажен параллельными грядками, удаленными на расстояние 50 сантиметров друг от друга, и к моменту гибели поселка его ростки достигли уже 5-10 сантиметров высоты. Столь редкой сохранности этих уникальных объектов мы обязаны тем же самым силам природы, которые уничтожили поселок.

В VI веке н. э. произошло извержение близлежащего вулкана Лагуна Кальдера, опустошившее сравнительно небольшую территорию в несколько квадратных километров. Однако поселок Серен находился как раз на пути смертоносных газово-пепельных потоков, и он был мгновенно уничтожен. Вряд ли удалось спастись хоть одному из его жителей. Катастрофа разразилась так внезапно и развивалась настолько стремительно, что застала людей врасплох. Они были заблокированы в домах массами пепла и грязи и задохнулись от раскаленных газов. В одной из комнат раскопанного археологами жилища в беспорядке лежала груда человеческих скелетов — женских, детских, мужских. Видимо, это были все обитатели большого дома, тщетно искавшие в родных стенах спасения от ярости стихии и принявшие здесь мученический конец. Но плотная пелена вулканического пепла, накрывшая вскоре эти скорбные останки, полусгоревшие строения и маисовое поле, как бы «законсервировала», спасла их от последующего разрушения, обеспечив всем органическим

ществам прекрасную сохранность. Судя по величине ростков маиса, катастрофа в Серене произошла либо в мае, либо в начале июня. Кушсуилько. Далеко к северо-западу от горных хребтов Сальвадора, в самом центре Мексики, находится плодородная долина Анахуак (долина Мехико). Эта благодатная долина была местом рождения трех последовательно сменявших друг друга древних цивилизаций теотихуаканской (1 тыс. н. э.), тольтекской (X–XIII вв.) и ацтекской (XIII–XVI вв.), оставивших заметный след в истории доколумбовой Америки. Она представляет собой обширную овальную выемку 112 километров длины и 64 километров ширины. В южной ее части находится столица страны — город Мехико, построенный в XVI веке испанскими конкистадорами на развалинах ацтекского Теночтитлана. Высокие горные цепи окружают долину почти со всех сторон. А на юговостоке ее, словно два гигантских недремлющих стража, возвышаются вулканы — покрытый вечными снегами Попокатепетль ("Курящаяся гора") и его спутница Икстасихуатль ("Белая женщина"). Есть здесь и другие вулканы помельче. Часть из них — постоянно действующие. Другие же молчат уже многие столетия, по крайней мере на протяжении всей письменной истории Мексики.

Долина Мехико издавна манила к себе людей. Ее обнаружили и освоили еще первобытные охотники на мамонтов, и это случилось примерно 25–20 тысяч лет назад. Позднее, в 1 — начале II тысячелетий н. э., сюда вновь и вновь врывались с севера орды диких кочевых племен, вытесняя или порабощая более ранних обитателей, уже достигших известного уровня цивилизации. Каждый народ, каждая культура оставляли здесь после себя вполне осязаемые следы в виде руин городов, селений и могильников. И поэтому долина Мехико буквально «нашпигована» древними памятниками самых разных эпох. Но именно это и создавало всегда дополнительные трудности для исследователей, пытавшихся проникнуть в далекое прошлое одного из важнейших центров доколумбовой Америки. Прежде всего требовалось установить последовательность важнейших этапов в развитии местных культур. Однако письменная история Центральной Мексики не уходила глубже Х века н. э. Благодаря старым индейским хроникам

были известны ацтеки и тольтеки. Им и приписывали прежде все обнаруженные древности, в изобилии встречавшиеся на поверхности и в глубинах земли. Позднее, по мере накопления опыта и знаний, ученые все чаще стали встречать остатки древних культур, не укладывавшихся в прокрустово ложе старых схем и воззрений. Возникла необходимость дальнейшего подразделения истории этого края на соответствующие эпохи. У предков современных мексиканцев находились все более дальние предшественники.

Еще во второй половине XIX века французы из экспедиционного корпуса Наполеона III нашли в Центральной Мексике несколько грубых глиняных статуэток очень архаичного облика. Но значения этой находки никто не понял: ученые мужи в музеях и университетах упорно считали тольтеков и ацтеков самыми древними обитателями страны.

Лишь в 1907 году археолог Зелия Нутталь ((?ША) приобрела у рабочих каменоломен г. Мехико очень похожие грубые глиняные фигурки, которые регулярно добывались ими из-под слоя окаменевшей лавы — Педрегаль, на окраине мексиканской столицы. Это свидетельствовало о значительном возрасте находок, хотя и не решало вопроса об их соотношении с памятниками уже известных доиспанских культур.

И вот в 1910 году мексиканский археолог Мануэль Гамио осуществил первые стратиграфические раскопки в долине Мехико и по глубине залегания установил, что такие «архаические» статуэтки предшествуют во времени и тольтекским и ацтекским изделиям. Так была открыта новая «архаическая» (или доклассическая) эпоха в истории Древней Мексики.

Самому М. Гамио удалось вскоре раскопать материалы «архаического» времени, залегавшие под слоем окаменевшей лавы в Копилько. А в 1922 году нагромождения застывшего лавового потока — Педрегаля и скрытые под ним следы деятельности древнего человека привлекли внимание еще одного ученого — профессора Аризонского университета (QIIIA) Байрона Кэммингса.

После долгих поисков он наткнулся на большой, заросший густым кустарником холм, одиноко стоявший в нескольких милях к югу от г. Мехико, близ дороги, ведущей в г. Куэрнаваку. Местные жители называли его

Куикуилько. Холм был закован со всех сторон в прочный панцирь окаменевшей лавы, которая происходила из близлежащего вулкана, Шитли. Правильная круглая форма и некоторые другие внешние признаки позволяли предполагать, что этот холм имеет искусственное происхождение. И Б. Кэммингс решил проверить только что возникшую догадку. Девять месяцев, с июля 1924 по сентябрь 1925 года, экспедиция американских и мексиканских археологов вела здесь интенсивные раскопки. Прочный базальтовый пояс лавового потока надежно защищал скрытую под ним древнюю постройку от всякого проникновения извне. Поэтому его часто приходилось рвать динамитом. На твердом камне быстро тупились лезвия железных лопат и кирок. Но хотя и медленнее, чем хотелось бы исследователям, дело двигалось вперед. Постепенно из первозданного хаоса камней и щебня все отчетливее проступали очертания огромной ступенчатой пирамиды, имеющей странную круглую форму. Диаметр ее основания достигал почти 135 метров, а высота — около 24 метров. Пирамида представляла собой усеченный конус из четырех постепенно уменьшающихся ярусов. Одна широкая каменная лестница вела наверх, к плоской платформе с алтарем в виде подковы.

Основу сооружения составляла насыпь из глины и песка, грубо облицованная снаружи глыбами лавы, булыжником и сырцовыми кирпичами-адобами. Примитивная техника строительства и отсутствие регулярной каменной кладки, бесспорно, указывали на глубокую древность пирамиды. К тому же на ее ярусах и вокруг основания были найдены только материалы «архаической» эпохи, точнее, самого позднего ее этапа.

Видимо, пирамиду в Куикуилько можно считать одной из самых ранних крупных каменных построек Мексики. И в этом плане ее значение как прототипа древнемексиканской архитектуры можно сопоставить со ступенчатой пирамидой Джосера в Египте эпохи первых фараонов.

Но каков же был действительный возраст колосса из Куикуилько? Во времена Б. Кэммингса точные методы археологических датировок еще отсутствовали да и способы определения относительной хронологии изучаемых объектов только зарождались. И тогда вспомнили о том, что круглая пирамида — не простой археологический памятник, а древнее сооружение, погибшее в

аультате крупной природной катастрофы. Заваленная грудами черного пепла и залитая огненной лавой, она стала жертвой гигантского извержения расположенного неподалеку вулкана, Шитли. Достаточно было узнать у геологов точную дату указанного извержения, и вопрос о возрасте пирамиды решался сам собой. В 1925 году один новозеландский геолог определил время появления лавы Шитли "со всей доступной его науке точностью": извержение произошло, по его словам, где-то между 2000 и 7000 лет назад! Для геологии разница в в 5000 лет действительно представляется ничтожной, но у археологов после такой «точности» бессильно опустились руки. Лишь появление радиоуглеродного метода датировки древних органических веществ в 50-х годах нашего века позволило наконец установить, что гигантская пирамида в Куикуилько была сооружена в самом конце 1 тысячелетия до н. э.

Правда, короткое время спустя и сама пирамида и большое поселение «архаических» земледельцев, существовавшее вокруг нее, были полностью уничтожены. Неказистый на вид вулкан; Шитли не только стер с лица земли этот цветущий оазис, но и затопил раскаленной лавой обширный район на юге долины Мехико. Мрачный Педрегаль — изрезанное глубокими трещинами огромное поле окаменевшей лавы лилово-черного цвета наглядный памятник гигантской катастрофы, произошедшей здесь около 2000 лет назад. Яркое описание этого или иного близкого по характеру природного катаклизма сохранилось до наших дней в старинной ацтекской хронике — "Кодекс Чимальпопока":

Затем было создано третье Солнце. Его знаком был «Доясдь-4». Оно называлось "Солнцем огненного дождя". В это время выпал огненный дождь. Те, кто тогда жили, все были сожжены. И в эпоху этого Солнца выпал также дождь из мелких И говорят, что именно в это время упали сверху камв

которые мы сейчас видим, что кипел от жара камень «тесонтли» и что тогда появились скалы красного цвета.

' Тесонтли (tezontly) — ацтекск., вулканический камень, ска листая порода, известная геологам как «амигдалоид»; этот камень, образовавшийся при извержении близлежащих вулканов, широко использовали впоследствии при строительстве зданий города Мехико.

Более точное описание вулканического извержения трудно себе и представить. И неважно в конечном счете, идет ли здесь речь об извержении Ахуско, Шитли или какого-нибудь другого пробудившегося вулкана Мексики. Следы этих природных катастроф навечно остались и в индейских преданиях, и в складках местного рельефа. Самым красноречивым памятником разгула подземных стихий является, бесспорно, уже упоминавшийся Педрегаль. Под этим тяжким каменным панцирем лежат древние дома, святилища, могилы, оружие и утварь первых земледельцев Мексики. Здесь погребены надежды и чаяния целого народа, упорно пробивавшего себе путь к вершинам цивилизации. Эти люди достигли уже многого. Они изготовляли изящную и разнообразную посуду, строили прочные глинобитные жилища и пирамидальные храмы. Преуспели они и в развитии всевозможных ремесел и торговли. Им удалось создать сложные философские и религиозные учения, хранителями которых стала нарождавшаяся каста жрецов.

Но решающий шаг к более развитым формам культуры сделать им так и не пришлось. Произошла историческая нелепость. Неукротимые силы природы вновь властно вмешались в судьбы человечества. И население южной части долины Мехико — предки индейцев нахуа — вынуждено было спешно оставить обжитые земли и искать спасения в других местах. Основной поток переселенцев из района Куикуилько устремился, повидимому, на север и северо-восток, к Теотихуакану — еще одному важному центру культуры индейцев нахуа, находившемуся в 50 километрах к северо-востоку от современной мексиканской столицы. Существует гипотеза, что именно это событие ускорило становление местной цивилизации в начале новой эры. Во всяком случае расцвет Теотихуакана действительно начинается вскоре после описанной выше природной катастрофы и предполагаемого переселения ряда племен с юга долины Мехико на север.