"Наталья Егорова. Первый 'Е' " - читать интересную книгу автора

"Он первый начал!"
Осуждающие взгляды Лидуси и тещи, сразу ясно, чье воспитание:
"Нету мужика в доме..."
Ну, знаете!
Легкий ветер шептал умиротворяюще, гладил по горящей щеке. Толстая
мамаша подбрасывала карапуза на руках: тот хохотал, цепляясь за блузку,
оставляя на ней грязные отпечатки маленьких ладошек. Закусив губу, Вовка
крутнул банку, словно калейдоскоп, стирая разом всю неустроенность
бестолковой жизни.
Вот сам он в чистой джинсовке, ухоженный, с сытым блеском в глазах,
вылезает из синего "Жигуля". Ботинки новые блестят. Вытаскивает из багажника
набитые пакеты с эмблемой модного универсама. Дом - новый, сверкающий
вымытыми окнами - распахивает нетронутые вандалами двери, чистый лифт
стремительно возносит его к небу. Встречает жена - миловидное личико в
обрамлении светлых волос, новенький пестрый халат, тапочки со смешными
зайчатами. Ставит на чистую клеенку тарелку супа - из гороховой гущи торчит
пахучее копченое ребрышко, усаживается напротив, в глаза глядит душевно.
Серьезный мальчишка в другой комнате клеит самолетик, к этому точно не
придраться самой строгой училке.
Вот так, да? Все иначе? Все по новой?
А как же тогда давние свидания, Лидусины сияющие глаза, что смотрели
из-за растрепанного букета так, словно он, Вован, был единственным на земле
мужчиной. А первая зарплата и купленные на нее моднющие брюки, что через
неделю расползлись по шву? А шумная пьяная свадьба, а Лидкин жаркий шепот в
летней ночи, а мучительное ожидание в приемной роддома, а тяжелый кулек, из
которого торчало сморщенное красное личико, и изумление с первым услышанным
воплем младенца: мой сын?
Петькины первые шажки: иди-иди к папке скорей, прогулки по парку, утки,
торопливо и жадно клюющие куски сладкой булки, Петька на карусели, Лидуся в
новых фирменных сапогах (красотища какая, все девчонки обзавидуются), Новый
год в детском саду, тещины пироги, они втроем на цветной фотографии,
мороженое в маленькой кафешке, зоопарк (смотри, какие медведи), детсадовский
выпускной, Петька плещется на мелководье, а Лидуся смотрит на них с берега и
хохочет...
И это все тоже... иначе?
Вован глянул на небрежно размазанные по сини облака, на неподвижную
воду в котловане, где в опрокинутом небе отражались сурепки с цикориями, на
нахального воробья, что уже примерился склюнуть крошку от маковой булки
прямо с ботинка. Грудь сдавило неповторимостью мига, и сладко заныло под
ложечкой, как в детстве, когда весь огромный мир распахивался навстречу из
каждой росинки, или как позже, когда Петька младенцем сонно раскидывался в
кроватке и умилительно почмокивал губешками. Он улыбнулся широко и ласково
небу, котловану, воробью и кикиморке и хлебнул теплого пьянящего зелья.


* * *

Солнце еще и не думало садиться, но подъездный сумрак ждал вечера.
Неторопливо и спокойно Вован поднялся к облезлому подоконнику, пристроил на
старое место шпротную пепельницу. Помедлил секунду и решительно поднялся к