"Н.Я.Эйдельман. Ищу предка" - читать интересную книгу автора

Но о Чарлзе Дарвине, тысячекратно воспроизведенном или искаженном в
книгах и статьях, философских эссе и кинофильмах, все же нельзя, как я
убедился, не написать в 1001-й раз.
Мое убеждение основано на личном опыте, который заключаегся в том, что,
имея безусловную пятерку по дарвинизму в школе и успешно защищая теории сэра
Чарлза на университетских экзаменах, я все же ухитрился и тогда и много лет
спустя сохранять довольно ложное представление о многих важных сторонах
этого учения и упорно подозреваю, что был в своих заблуждениях не одинок.
Сущность моего дарвинизма сводилась к двум аксиомам:
1. Виды меняются, человек же происходит от обезьяны.
2. Все это совершенно ясно, и только где-то за тридевять земель еще
сохранились философы и архиепископы, которые Дарвина читали, но не
согласились: ничего не поняли.
По классификации Гумбольдта я твердо стоял в рядах партии "Кто же этого
не знает!". И был наслышан о существовании обреченной фракции "Какая чушь!".
Я даже, честно говоря, не очень понимал, за что так хвалят Дарвина: ну,
разумеется, он первым заметил важные вещи, но эти вещи совершенно очевидны,
ибо нельзя же серьезно сомневаться в том, что растительные и животные виды
меняются, а человек происходит от обезьяны.
Позже, много позже, помню, меня поразили строки из "Автобиографии"
Дарвина:
"Успех "Происхождения" иногда приписывался тому, что "идеи эти уже
носились в воздухе" и что "умы были к нему подготовлены". Думаю, что это не
совсем верно: я разговаривал по этому поводу со многими натуралистами и не
встретил ни одного, который сомневался бы в постоянстве видов. Даже Ляйелль
и Гукер, с интересом прислушивавшиеся к моим мнениям, по-видимому, никогда
не соглашались с ними. Дважды я попытался объяснить знающим специалистам,
что я понимаю под естественным отбором, но безуспешно".
Тут я должен остановиться, перенеся на несколько страниц вперед
продолжение глубокомысленных рассуждений: "Кто же не знал, что человек от
обезьяны!..", и поговорить об "Автобиографии" Дарвина. сочинении в высшей
степени замечательном.
Строго говоря, к "Автобиографии" неприменимы привычные для такого жанра
измерения - "объективность, субъективность, скромность, нескромность,
самооправдание, исповедь, завещание потомству". Это интереснейший научный
эксперимент, эксперимент на себе самом, не менее важный и героический, чем
испытание на себе новой вакцины. Дарвин, первоклассный биолог,
просто-напросто стремится описать такое интересное явление природы, такую
примечательную "особь", как его собственная персона. Не сделать этого ему,
находящемуся в исключительно благоприятных условиях по отношению к объекту
исследования, невозможно, просто оскорбительно для достоинства ученого.
Вот как задача формулируется:
"Судя по успеху моих трудов в Англии и за границей, я считаю, что
известность моя продержится еще несколько лет. Интересно поэтому
проанализировать те мои умственные способности, от которых успех этот
зависел".
Потом решается:
"Я не обладаю ни быстротой соображения, ни остроумием. Поэтому я очень
слабый критик: всякой прочитанной книгой я сначала восторгаюсь, а затем уж
после долгого обдумывания вижу ее слабые стороны. Мои способности к