"Н.Я.Эйдельман. Ищу предка" - читать интересную книгу автора

оранг, а человек. Малая длина черепа - 14 сантиметров - объяснялась тем, что
это был ребенок примерно двух лет. К сожалению, ни зубов, ни костей лица не
сохранилось.
Малышу было присвоено звание питекантропа моджокертского. Он поразил
ученых своей древностью (намного древнее питекантропа I) и вызвал сомнения.
Главным скептиком был не кто иной, как профессор Дюбуа. Прежде всего он
протестовал против наименования: ведь найден человеческий череп, а
питекантроп - это только гигантский гиббон и никакого отношения к человеку
не имеет. То, что нашел Кенигсвальд, должно отнести к пигмеям или другим
людям, по типу приближающимся к современному человеку.
Древность слоя, в котором нашли ребенка, Дюбуа не смущала: мало ли что
могло произойти в прошлом? Могли, например, ребенка похоронить, отчего он и
оказался в слишком глубоком слое.
Кенигсвальд не сомневался в своей правоте, но понимал также, что другие
имеют право на сомнения и надо еще искать.
Осенью 1937 года геолог в который уже раз отправляется на восток
острова: сначала поездом, затем на двуколке, наконец, пешком вдоль рисовых
полей. На этот раз он торопится в Сангиран, что на берегу мутной речушки
Кали-тжеморо (приток все той же неистощимой реки Соло) под сенью того же
молчаливого и мрачного вулкана Лаву, который и теперь господствует над
пейзажем, как несколько десятилетий назад, когда в этих краях странствовал
молодой Дюбуа, и как сотни тысяч лет назад, когда в этих краях охотился
питекантроп.
Даже не нагибаясь, Кенигсвальд ясно видит торчащие там и сям окаменелые
кости древних животных. Казалось, в краю бурь, тропических ливней и страшных
извержений не должно уцелеть слишком много. Но в то же время именно здесь
бурная стихия переворачивает, смывает пласты и регулярно выбрасывает на
поверхность то, что скрывается в глубинах.
Поездка на этот раз вызвана тем, что в ящике с разными окаменелостями,
прибывшем по его адресу, обнаружилась ископаемая человекообразная челюсть.
Увидав ее, ученый догадался, что Атма времени не терял. Атма был не просто
мантри, а, можно сказать, "двойник" Кенигсвальда. Прежде он работал
садовником у одного из друзей ученого. Случайно узнав, чем интересуется
европеец, Атма однажды поднес ему отличный каменный топор, и с тех пор они
работали вместе: когда были деньги, вдвоем отправлялись на раскопки; когда
денег не хватало, Атма ведал домашним хозяйством Кенигсвальда.
Подходя к Сангирану, антрополог мечтал, чтобы проблема обезьяночеловека
окончательно разрешилась и чтобы попалась такая добыча, которую нельзя было
бы принять за кого-либо иного, кроме питекантропа II. Кенигсвальд вспомнил,
что еще несколько лет назад писал: "Если когда-либо будет открыт новый
питекантроп, то это будет в Сангиране". И вот теперь он надеялся, что
найденная челюсть позволит отыскать вожделенный череп.
Прибыв в деревушку, Кенигсвальд собрал жителей и, показав находку Атмы,
объявил: десять центов за каждый новый фрагмент! (Большая цена: прежде
платили, например, за ископаемый зуб от половины до одного цента!)
Дальнейшие события развивались стремительно.
Жители принесли много обломков, не имевших отношения к делу.
Кенигсвальд, хорошо зная благодаря Атме местные обычаи, понимал: люди его не
обманывают; они в самом деле усмотрели сходство своих находок с обломками
черепа, и, если не принять приношения, будет обида и не будет розысков.