"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

Иван Атарщиков, молодой колхозный пастух, на Красные яры попал не
желая того, каким-то, видно, нароком. Как всегда, лихо мчался он на своем
мотоцикле от скотьего лагеря, напрямую, домой, в станицу, но не свернул
возле Братякина кургана, а покатил вниз и лишь потом опамятовал, но решил
не возвращаться, а проехать дорогой нижней, возле Красного яра. Крюк
невеликий, а свой след топтать - плохая примета.
Красный яр - это высоченные глинистые обрывы. Между ними и речкой -
дорога. По ней и мчался. И вдруг резко затормозил. Белое облако меловой
дорожной пыли, догнав, накрыло мотоцикл с коляской и седока.
Рядом с дорогой земля была непривычно изрыта, взбуровлена: просторные,
но неглубокие, в колено, ямы; сухие, каменистые комья, отвалы. И людские
останки: тонкие ребра, берцы, оскаленные черепа, ломаные и целые; сопревшие
сапоги, какие-то тряпки, лоскутья.
Прежде, еще недавно, здесь была лишь степь, рядом - речка и посеревший
от времени жердевый восьмиконечный крест, памяти знак о погибших солдатах.
Теперь же... Надругание над прахом, божья страсть.
Молодой пастух с мотоцикла слез, подошел ближе к раскопу, к останкам
людским.
- Сволочи... Гады... - вслух, громко проговорил он и огляделся, словно
рядом были те, кого ругал.
Но вокруг лежала пустая степь, рядом - наезженная дорога. И всё.
А ругать нужно было в первую голову самого себя. Это он виноват,
болтун языкатый. Только он. А уж потом - другие.

Теплым, а на припеке жарким солнечным днем в начале сентября на
высокий курган в далеком степном Задонье поднималась процессия невеликая.
Впереди быстро шел молодой парень в легкой одежде, за ним послушно, след в
след - две собаки: тоже молодой, поджарый кобель, виду овчаристого, в
гладкой светло-каштановой шерсти, по кличке Тузик, и мать его, лохматая
Жулька с высунутым языком.
Поднялись на курган, с которого открывался вид просторный, на многие
версты: огромный распах долины, на дне которой невеликая речка, по берегам
ее - зеленая урема деревьев.
Молодой парень, пастух, не степные пейзажи оглядывал.
Поодаль, обтекая подножье кургана, неторопливо спускался вниз, к
речке, немалый гурт скота. Могучие, породистые абердины, жуково-черные,
сияющие под солнцем, неспешно, медленной рекой текли среди яркой желтизны
высоких трав. Живая скотья река растянулась. Неторопливо, нежадно пасясь,
первые животины уже спустились в долину и возле старых груш отдыхали да
сладко чесались, сотрясая корявые стволы и просторные кроны. А по ложбинам
- там и здесь - тянулись быки да матки с телятами. И даже далеко наверху
видны были отставшие.
Молодой пастух оглядывал свое немалое стадо. Старая Жулька прилегла у
него в ногах. Тузик застыл, переводя взгляд от хозяина на отставшую
скотину.
- Ну чего тебе? - усмехнувшись, спросил пастух. - Не терпится? Не
набегался? Придут. Никуда не денутся. Хочется?
Тузик сдержанно взвизгнул от нетерпения.
- Занудился, тогда давай... Сбей! - приказал он не столько голосом, но
рукой и перстом, и Тузик помчался на упругих сильных ногах. Жулька лишь