"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автораупрет всё. Да не во двор, а в барак... Ищи там свищи...
Поздний хуторской завтрак. Солнышко уже высоко. Но в тени раскидистой ивушки, у просторного стола еще держится холодок. Можно не спеша чаевничать, обсуждая дела вчерашние, нынешние. Впереди - долгий день. А теперь - лишь завтрак. Кудовая На третий день хуторского житья, когда на подворье все новости собраны да рассказаны, наступает пора иная. - Ты нынче чем займешься? - спрашивает поутру мой хозяин. - Пойду попроведаю... - Ну давай... Отзавтракали. И пошел я по хутору бродить. Он нынче просторный, хотя и не больно людный. Но как в далекие годы протянулся и раскрылатился от донского берега, от лесистого займища до заливного луга и Лысого бугра, так и теперь доживает свой век в былых размерах, как и прежде делясь на куты: Забарак, Никишкин кут и Варшава. Последнее название почти позабыто. Умирают, уходят с хутора люди, ветшают и рушатся дома, базы, разрежая былую тесноту дворов. Соседства давно уже нет, когда через плетеный забор окликнешь живую душу. Нынче дома и поместья стоят вольно, будто чураясь друг друга; меж ними - пустоши, руины, заросли дурной травы или задичавшего сада. Словно плавучие острова, все дальше расходятся живые дома, подворья, особенно в непогоду, во тьме, скупо светя желтыми окошками. двора, вижу, что у бабы Кати на летней кухне, на крыше ее, - человек. Ближе подхожу, а это, оказывается, сама хозяйка печную трубу глиной обмазывает. Дело летнее, но впереди - зима. - Ты как туда залезла? - спрашиваю удивленно. - По лестнице... - поняв мое удивление и обидевшись, коротко отвечает баба Катя. - Чего ж я, вовсе некудовая? Трухля? - Кудовая... - усмехаюсь я. - Как коза по лестнице скачешь, в восемьдесят лет. - Восемьдесят и еще два годочка, - спускаясь на землю, к гостю, уточняет старая женщина. Сухощавая, росточку малого, возрастом гнутая, баба Катя имеет характер бойкий, любит поговорить. Газетка - ее старинное хуторское прозвище. Живет она одиноко. Сын Василий с давних пор в городе, дочка - в станице. Живет одна, но дом и двор - как и в прежние годы. - Огород ныне огорчает, - жалуется она, когда идем мы осматривать ее владенье. - Картошка прет, прямо бушует, в огудину, а будет ли прок... Огород старой женщины раскинулся так просторно, пышно и зелено, что оторопь берет. У хозяйки воробьиная стать: косточки, кожа, иссохшие плети рук,.. В чем душа держится. Но огород - не окинешь взглядом. Зеленой стеной - картошка, огурцы, помидоры, плетучие тыквы... И ведь не трактор пахал, а все - лопата, мотыга и эти старушечьи, словно птичьи, иссохшие руки. - Ну и огород у тебя... - в который раз удивляюсь. - Надо бы уже поменьше. Все же - возраст... - Года, года... - соглашается баба Катя. - Из могуты выбилась. |
|
|