"Борис Петрович Екимов. Родительская суббота (Рассказы разных лет) " - читать интересную книгу автора

тушею. Это - жизнь. Порой примчится раскуделенная Верка Рахманиха:
- Больница! Срочно приезжайте! Срочно!
В сельской больнице люди мудрые, болезнь рахмановских мужиков для них
не секрет. Тем более что единственная больничная машинешка на все четыре
колеса хромает. Берегут ее для дела, больничная округа - пятьдесят верст.
- Вы клятву Гиппократа давали! - вскипает Верка. - Вы свято должны ее
исполнять!
Что значит восемь классов закончила, всякие слова знает. Но доктора
здешние и не то слышали. Пошумит Верка, брякнет телефонной трубкой и -
ходу.
Приятель мой, хозяин двора и телефона, недовольно бурчит, осматривая
аппарат:
- А он, между прочим, не колхозный, колотить его... Пузырек от Коли
Бахчевника вам поможет, а не "скорая", - ставит он безошибочно диагноз и,
глянув через забор, добавляет: - Туда она и намылилась, к Коле. Сразу бы
надо, без этих... Гиппократов. И аппарат целее.
Но самых впечатляющих спектаклей возле телефона нынче, видимо, не
дождемся. На дворе - июнь, а Городские носа не кажут. Видно, нажились,
нарыбачились, воздухом хуторским надышались. Самого Городского вроде бы от
должности отставили. Кончились казенные машины да шофера. А своим
транспортом сюда добираться далеко и накладно. Видимо, и спектакли
закончились. Молочного производства на хуторе не будет, не получит город и
экологически чистых овощей.
Но обо всем по порядку, не забегая.
Дом и двор, где я по летнему времени порою гощу, от просторного
поместья Филюковых отделяет лишь скотий прогон да пустошь, на которой
стояла когда-то хуторская почта. Филюковское поместье пустует который уже
год. Хозяев нет: Праскуня умерла; Иван сразу же перебрался к сыну, в
райцентр, где недолго прожил. Но усадьбу он успел продать случайному
городскому человеку, помешанному на рыбалке. Места тут - рыбацкий рай:
малая речка, Голубинская старица, Дон, озера.
Городской рыбак в первое же лето привез семью: жену да мальчонку. Был
он каким-то начальником, при шофере и казенных автомобилях: то белая
"Волга" его привозила, то вездеход "УАЗ", судя по погоде. Привезут, увезут.
Обычно на выходные. Но порою неделю живет и больше. Рыбалка - его страсть.
Чуть свет он уже на речке. Щук ловил, и очень удачно. Семью свою рыбою
закормил.
Имени да фамилии его никто не запомнил. Так и остался Рыбаком или
Городским, хотя городские на хуторе не редкость. Но те - свойские, а этот
напоказ чужой: белотелый, с пузцом, бабьим просторным задом, в очках и при
соломенной шляпе - ни дать ни взять городской. И разговор бестолковый:
"Какая рыбалка... Это просто удивительно... Мне просто не верят... Это
невероятно: на четыре килограмма щука..."
В городе, может, такие разговоры и к месту. А здесь народ серьезный.
Сомик пудов на пять - это интересно. Или весною за один "плав" поднять три
ли, четыре сотни чехоней. Об этом стоит гутарить: под каким берегом вентерь
ставил, "сплывал" да в какое время. А что твоя щука...
Но Городской был очень доволен жизнью на хуторе: охал, ахал, закатывая
глаза. Жена его занималась нехитрым хозяйством, мальчонкой, любила
чаевничать посреди своего двора, счастливо приобретя в собеседницы тоже