"Антуан Сент-Экзюпери. Преступление и наказание перед лицом советского правосудия" - читать интересную книгу автора

заключение заключенного в рамки одного-единственного слова. Разве убийца
является убийцей по своей природе, на всю жизнь, как негр - на всю жизнь
негр? Убийца - всего лишь истерзанный человек."
Руки судьи все лепят и лепят невидимую глину.
"Исправлять, исправлять, - говорит он. - Мы достигли на этом пути
больших успехов".
Попробую встать на его точку зрения. Представляю себе гангстера или
сутенера, их мир - со своими законами, своей моралью, своей жестокостью и
самоотверженностью. Признаю: человеку, прошедшему такую школу, не стать
деревенским пастухом. Он не сможет без приключений, без ночных засад. Без
упражнения способностей, выработанных в нем его жизнью, - будь то
решительность, смелость, быть может, талант вожака. Он будет чувствовать
себя ущемленным, сколько ни тверди о преимуществах добродетели. Жизнь
накладывает свой отпечаток. Проститутки тоже отмечены печатью своего ремесла
и не слишком позволяют обратить себя в другую веру: они сжились с тоской
изматывающего и горького ожидания, с ледяным и скорбным вкусом рассвета, с
самим страхом своим, наконец, со свежим рогаликом - лучшим другом в пять
утра, в час замиренья с полицией и всем этим непокорным, враждебным городом,
в час, когда распутывается хитросплетенье ночных угроз. Кто знает вкус беды?
Те и другие стали собой на войне, а потому их не прельстит мир. Тем более -
мир, основанный на совести. Но вот перед нами чудо. Этих воров, сутенеров,
убийц вытаскивают из каторжной тюрьмы, словно из гигантского бака, и
отправляют под охраной нескольких ружей рыть канал от Белого моря до
Балтийского. Вот и снова приключение для них, да еще какое!
Им предстоит, пахарям-исполинам, провести борозду от моря до моря,
глубокую, как овраг, под стать морским кораблям. Возвести соборы
стройплощадок и встретить земляные пласты, оползающие с откосов выемки,
лесом мощных брусьев, трещащих, точно солома, под напором сил Земли. С
приходом ночи они возвращаются в бараки под прицелом карабинов. И густая
усталость разливается мертвой тишиной над этим народом, разбившим лагерь на
самом переднем крае своего пути, лицом к еще не тронутым землям. И
мало-помалу людей захватывает эта игра. Они так и живут бригадами, управляют
ими свои инженеры и мастера (ведь в тюрьме оказываются и они). Во главе
встают те из них, кто лучше умеет предъявить свой дар вожака.
- Да, в том, что касается основ правосудия, я согласен с вами, господин
судья. Но нескончаемая борьба, постоянный надзор, внутренний паспорт,
порабощение человека коллективом, - вот что кажется нам недопустимым.
И, однако, я начинаю понимать и это. Они требуют, чтобы люди не только
подчинялись законам созданного здесь общества, но и жили ими. Они требуют,
чтобы люди объединялись в единый социальный организм не только по видимости,
но и всем сердцем. И только тогда они ослабят дисциплину. Один мой приятель
рассказал мне прекрасную историю, она немного прояснит, в чем тут дело.
Опоздав на поезд в каком-то далеком маленьком городке, он устроился
ближе к вечеру в зале ожидания местного вокзала, между узлов с пожитками,
среди которых попадались неожиданные предметы, вроде самоваров; он подумал,
что это вещи отъезжающих. Но наступила ночь, и один за другим в зал стали
возвращаться хозяева всего этого скарба. Они шли неспеша, умиротворенные
обыденностью происходящего. В лавочках по дороге они купили все необходимое
и теперь собирались варить овощи. Воцарился дух доверия, как в старом
семейном пансионе. Кто-то пел, кто-то вытирал нос ребенку. Мой приятель