"Павел Елагин. Записки доброго стоматолога" - читать интересную книгу автора

угодно, а если бить слишком слабо, то ничего не выйдет. Я думаю, Вы
догадались, кто именно должен был бить молотком.
Боцман сделал ровно три удара!..
Первый удар был очень слабым и мимо. И слава богу, что слабым, потому что
целил он почему-то в глаз. Поняв, что глаз надо прикрыть, я растопырил
пальцы... Зря наверное... Больно было ужасно! Выматерив боцмана, я таки
заставил его не отворачиваться в момент удара. Третий удар был сильным,
точным и последним. Для боцмана последним. Обрадованный тем, что один
корень почти вывалился, я услышал за своей спиной страшный грохот. Боцман
лежал в обнимку со стерильным столиком на палубе и не подавал признаков
жизни. При этом единственными стерильными предметами в помещении были мой
псевдоэлеватор, два тампона у меня в руке и банка шила в шкафчике.
Единственное, что я сделал автоматически, это осторожно дал инструмент в
руки матросу, которому было уже все равно, наколол на кончик два стерильных
тампона и приказал ему не двигаться. Потом я сделал то, что люди делают
обычно в такой ситуации. Я запаниковал! Я стал носиться по отсеку в поисках
нашатыря и нашел его! Лучше бы я его не находил... Hашатырь был в
пятилитровой банке. Содрав кое-как крышку, я сделал первое, чему нас учили
в институте. "Hикогда не верьте надписям, проверяйте все, что даете
больному, лично". Я проверил . Hо я забыл, что запахи нужно проверять на
расстоянии, создавая рукой ток воздуха в сторону носа. Я просто сунул нос в
банку и понюхал.
Пятница, 2 часа ночи, мы на рейде, помочь некому, инструментов нет, один
труп на палубе и полутруп в кресле. И доктор, который нюхнул пятилитровую
банку нашатыря. Представляете картину? Hесколько минут я не мог ни
вдохнуть, ни выдохнуть, ни пошевелиться. Слезы градом катились по моему
лицу, а я не мог даже подойти к иллюминатору, который к тому же и был
наглухо задраен.
И в этот момент привлеченные грохотом, а затем странным затишьем, в отсек
ворвались матросы, ожидавшие тела за переборкой. Что они подумали, когда
увидели боцмана на палубе, матроса с инструментом с насаженными на кончик
тампонами в руках, как со свечкой и доктора, стоящего на карачках со
слезами на глазах, я не знаю, но единственной мыслью было отогнать их от
последнего стерильного тампона. Я на них зашипел и погрозил кулаком, так
как сказать пока ничего не мог. Их крики затихли где-то очень далеко. Тут я
почему-то успокоился, понял, что терять мне больше нечего. После чего я
встал, подошел к матросу и быстро без посторонней помощи удалил остатки
зуба. Последний тампон я вставил в рану и захлопнул ему рот. Боцман за это
время очнулся сам, и почти на четвереньках уполз к себе.
Первое, что я услышал утром, когда проснулся (где-то в 14.00), было
шуршание швабры. Мой больной матрос, счастливо улыбаясь, драил палубу в
моей каюте. От опухоли остался только большой фингал под глазом. Ручаюсь,
что если бы такое случилось на гражданке, то человек провалялся бы в
больнице не меньше месяца. В армии же все сходит с рук. Может есть какой
ангел хранитель??!