"Борис Ельцин. Президентский марафон (мемуары)" - читать интересную книгу автора

опасен Коржаков в роли "спасителя отечества", почему он так рьяно
протежировал своему ближайшему другу Олегу Сосковцу.
Мне никто ничего не говорил в открытую, но я и так видел, как упорно
Коржаков подталкивает меня к тому, чтобы я отправил в отставку Черномырдина.
Дальнейший ход событий просматривался тоже достаточно четко: на волне борьбы
с чеченским сепаратизмом, на волне "коммунистической угрозы" к власти
приходит полувоенная команда постсоветских генералов: начальник службы
безопасности Александр Коржаков, директор ФСБ Михаил Барсуков, которых
прикрывает своим могучим телом первый вице-премьер Олег Сосковец. Найдутся и
другие...

Буду неискренен перед читателем, если скажу: вот именно так я тогда и
думал, именно поэтому и пошел на выборы. Нет, не поэтому.
Я стоял перед жизнью, продуваемый всеми ветрами, сквозняками, стоял и
почти падал от порывов ветра: крепкий организм - подвел; "ближайшие друзья"
- уже нашли тебе замену, как стая, которая исподволь, постепенно намечает
нового вожака; наконец, отвернулись от тебя и те, на кого ты всегда
опирался, кто был твоим последним рубежом, резервом, - духовные лидеры
нации. А народ... Народ не может простить ни "шоковой терапии", ни позора в
Буденновске и Грозном. Казалось бы, все проиграно.
В такие моменты приходит прозрение. И вот с ясной головой я сказал
себе: если иду на выборы - выигрываю их, вне всяких сомнений. Это я знаю
точно! Несмотря на все прогнозы, несмотря на рейтинги, несмотря на
политическую изоляцию. Но вот вопрос: иду ли? Может, действительно пора мне
сойти с политической сцены?
Но мысль о том, что я тем самым буду способствовать приходу к власти
коммунистов, показалась нестерпимой.
Вероятно, выручила моя всегдашняя страсть, воля к сопротивлению.
В конце декабря я свой выбор сделал...

... А потом появилась Таня.

Читатель не должен удивляться, встретив в книге эту фразу. Лена и Таня,
мои дочери, никуда из моей жизни, конечно, не исчезали. Самые любимые,
дорогие люди. Но железное правило - семья отдельно, работа отдельно - я
никогда не нарушал. Не нарушал до весны 1996 года...
У каждого человека свои привычки, свой характер, свой образ жизни.
Здесь общих законов нет. Сейчас стало общеизвестным, что Михаил Сергеевич
Горбачев от своей жены секретов не держал. И по-своему он был, конечно,
прав. У меня была прямо противоположная ситуация: долгие годы в семье я о
политике вообще не говорил. Ни слова! Все новости жена и дочери узнавали
только по телевизору. Я выслушивал их мнения, восклицания, реплики - и
молчал. Со стороны это выглядело, наверное, довольно странно. "Боря, ну
сколько же можно не платить пенсии людям! Когда правительство с этим наконец
разберется?" Я молчу, как в рот воды набрал. Или отвечаю вроде бы невпопад:
"Слушайте, а какая погода сегодня отличная!" Мои мнения о людях, о ситуациях
они вычисляли по каким-то словечкам, жестам, реакциям. Так продолжалось
долгие годы: читать длинные и сложные лекции о политике я отказывался, а
разговаривать на поверхностном уровне - не хотел. Но в момент жесточайшего
политического кризиса, когда от меня отвернулись почти все бывшие союзники,