"Борис Ельцин. Президентский марафон (мемуары)" - читать интересную книгу автора

вам, что уходит в отставку, а вы даже не реагируете. Вы меня поняли?"
Волошин очнулся.
"Борис Николаевич, у меня вся бурная реакция всегда внутри. Понял,
конечно. Как глава администрации, я, наверное, должен был бы вас
отговаривать. Но не буду этого делать. Решение правильное и очень сильное".
... Позднее Волошин сказал мне, что он настолько растерялся в тот
момент, что чуть не потерял самообладание, комок к горлу подступил.
Значит, есть нервы и у железного Стальевича.
Юмашев, как человек творческий, сразу оценил красоту события. Новый
век! Новый президент!
Ну а дальше мы договариваемся о технике: когда будет готов текст
обращения, какие письма, указы и другие юридические документы необходимо
подготовить к утру 31 декабря. Прецедента, связанного с добровольной
отставкой главы государства, в новейшей истории России не было, и здесь все
должно быть юридически абсолютно выверено.
Намечаем примерный план действий на 31 декабря. В какой момент будет
сделана запись телеобращения, в какой момент подписаны указы, разосланы
письма в Думу и Совет Федерации. С кем необходимо встретиться, с кем
переговорить по телефону. Все это надо продумать сейчас.
Ну, кажется, обо всем договорились, ничего не упустили.
По-моему, они не ожидали от меня такого. Юмашев знает меня давно, уже
больше десяти лет, и он тоже не ожидал.
Когда мы уже вроде бы все обговорили, Валентин вдруг сказал: "Борис
Николаевич, неправильно, что Таня ничего не знает. Неправильно и
несправедливо. Она работает вместе с вами все последние четыре года.
Скажите, пожалуйста, ей". - "Хорошо, подумаю", - сказал я.
Мы попрощались. А у меня на душе кошки скребут. Вроде бы семью я в свои
решения никогда не посвящал, но сейчас... это другое. Мое решение с их
судьбой слишком сильно связано.
Позвал Таню. Посадил напротив себя. Она смотрит на меня выжидающе: "Да,
папочка?" - "Таня, я ухожу в отставку".
Посмотрела удивленно, потом кинулась ко мне. Заплакала. Дал ей платок.
"Папа! Извини. Извини, пожалуйста. Ты не подумай. Просто это так
неожиданно. Ты же ничего никому не говорил. Ты молодец! Дай я тебя
поцелую... "
А потом мы с ней долго-долго сидели. Она мне рассказывала, какая у нас
интересная жизнь настанет. Как можно будет по улицам ходить, с людьми
встречаться, в гости ездить, и все это без протокола, без расписания. А
глаза у нее все время были на мокром месте. "Дочь, ты меня... до слез
доведешь". Махнул рукой - давай иди.
Таня спросила, растерянно, как ребенок: "А как же мама ничего не
знает?" - "Потом... Все потом". Спустились ужинать. Наина заметила, что Таня
плакала. Посмотрела на меня внимательно, но ничего не сказала.
Сейчас важно, чтобы никаких сбоев, никаких утечек. Если вдруг
информация уйдет, отставки не будет. Перенесу ее на более поздний срок.
Но... не думаю, что что-то сорвется. С этой надежной командой срывов быть не
должно.
Впрочем - интересное наблюдение, - дома, в уютной, спокойной
обстановке, я порой сам не мог сдержаться, и у меня прорывалось: "Вот после
31-го... Все станет ясно после 31-го... " Скажу, а сам смотрю, наблюдаю за