"Заговор «Королей»" - читать интересную книгу автора (Пушнин Георгий)

МОСКВА, ОФИС КОРПОРАЦИИ «КАСКАД», 2007 ГОД

В огромном окне, которое начиналось от пола и заканчивалось под потолком, из кабинета главы корпорации на 17-м этаже офиса на Саввинской набережной открывался панорамный вид на Москву. Город с начала века успел невиданно разрастись. Взметнулись элитные жилые кварталы, бизнес-центры, спортивные комплексы, появились вертолетные площадки. Из кабинета Мудрогора тоже имелся выход к персональному вертолету. Сам футуристический кабинет был торжеством архитектурного минимализма: черный стол, несколько строгих кресел, демонстрационный экран во всю стену и два больших аквариума с экзотическими рыбками. Здесь не было фотографий, за исключением стандартного фото Президента, ни одного макета или образца военной техники, которых можно было бы ожидать в кабинете главы корпорации. Для того чтобы размышлять, Мудрогору требовалось свободное, чистое пространство. В последние дни он с не знакомым прежде страхом чувствовал, что временами теряет способность ясно мыслить. Что-то неявным образом сгущалось вокруг него и корпорации, разрушало привычный деловой настрой, ощущение успеха. Никаких внешних причин — заключенных контрактов было, намного больше, чем проигранных. В этом году корпорация была готова представить на рынок два десятка новых моделей вооружений и техники — самолеты, вертолеты, катера, лазерное оружие, системы нейтронной защиты. Был совершен прорыв в медицинских технологиях, открыты новые лаборатории, развернуто производство нейрокомпьютерной техники. Но Мудрогор чувствовал, что мало-помалу теряет почву под ногами и, самое неприятное, — утрачивает контроль над собой. Это бьет по самооценке, лишает перспективы.

Конечно, был за ним грех, — иначе не стоило волноваться. Мудрогор прислушивался к себе — не обманывается ли он. Может, просто за собственную шкуру трясется? Боится отстранения от теплой должности? Утраты власти и всего, что она с собой несет?

Никогда его это не пугало. И сейчас Мудрогор переживал только за дело, которое выше амбиций и бытовых страстей, которое должно оставаться всегда, что бы ни случилось с кем-либо персонально. Мудрогор знал, что дело всегда больше, чем один человек. Он знал также, что сейчас судьба дела напрямую зависит от того, сильны ли его, Мудрогора, позиции. Он не был готов к уходу. Вернее, дело не было готово к его уходу, а это ведь совсем другой расклад.

Он повернулся к демонстрационному экрану, включил свой любимый внутренний канал, посвященный проекту «Кориолан». Ради этого проекта он принес главные в своей жизни жертвы и, возможно, совершил главные ошибки.

Секретарь доложил о приходе Илья Чернявского. Появление Ильи всегда напоминало материализацию духов — бесшумное, быстрое возникновение в дверях; вот он уже, мельком глянув на экран, присаживается в кресло и выжидательно смотрит, органичный, гибкий, хорошо владеющий собой. На экране разворачивалась панорама испытательного полигона «Кориолан». Камеры скользили по крыльям гигантской машины, взмывали ввысь, предвосхищая траекторию грядущего взлета. Экран распадался на несколько кадров: цеха сборки, больше похожие на аптеку для Гулливера, летчик у бортового компьютера, список основных характеристик, лазерная система наведения, навигация, салон. Впечатляющее зрелище, особенно для сведущего человека, который в курсе последствий нажатия на ту или иную кнопку, той или иной голосовой команды.

— «Кориолан», — заговорил Мудрогор, не оборачиваясь. Он смотрел в окно. Чернявский часто заставал его в этой позе сокрушенного раздумья. — Нет, я ни о чем не жалею. «Кориолан» завоюет мир. Он станет управлять климатом, производить энергию, защищать небо. Если мы будем достаточно настойчивы и построим десяток таких комплексов, Россия станет первой. Это путь к могуществу, которое не снилось ни одной державе. Ради этого стоило совершать ошибки.

На невидимой ленте бесшумно подкатил столик с напитками и закусками, подобранными с учетом вкусовых предпочтений собеседников. Чернявский поднялся, чтобы налить себе минеральной воды.

— Удивительное постоянство, — усмехнулся Мудрогор. — Сколько тебя помню, неизменный бокал с минералкой в руках. Ты пьешь еще что-нибудь, мой мальчик?

— Да. Витамины роста — кровь моих врагов.

— Враги… разумеется, — без тени улыбки отреагировал Мудрогор. — Сегодня утром должна была состояться плановая встреча с Президентом. У первой проходной меня встретил сотрудник протокола, который заявил, что Президент срочно выехал по делам. Так встреча отменяется впервые в моей жизни. Электронный век мгновенных коммуникаций? Похоже, он передумал со мной встречаться в последний момент. С какой стати? Потом я виделся с главой МБ — мы пообедали вместе. Но тот намекнул, что теперь не скоро сможет встретиться со мной. И еще: Президент дал распоряжение в сотый раз досконально проверить представленные корпорацией инвестиционные проекты, хотя дело выглядело решенным. Приостановил действующее финансирование разработки медицинских технологий. Пока на месяц. Затребовал личные дела руководителей лабораторий корпорации и ответственных за ведение переговоров в Южной Америке в последние годы. Все это — с милой улыбкой и ничего главе МБ не объясняя. Сказал, ничего серьезного, просто хочет убедиться кое в чём ещё раз. А вот что мой друг из конторы выяснил по собственным каналам. Идёт какое-то негласное расследование. Его возглавляет сам Юрий Андреев. К расследованию привлекаются исключительно сотрудники Службы собственной безопасности президента. Президент не доверяет мне настолько, что даже не стал задавать прямых вопросов. Когда я звоню ему по личной спецсвязи (ты знаешь, у меня всегда была выделенная спецлиния), неизменно раздаются короткие гудки. Если он мне не верит… Если он докопается… Ему ничего не стоит погубить наши новые проекты. Если меня уберут, начнется кадровая чехарда — ведь реального, стопроцентного претендента у него нет, — и корпорации конец. Я жизнь положил, чтобы построить её. А теперь есть человек, который способен запросто перечеркнуть дело всей моей жизни. Я всегда был уверен, что Президент с нами… Со мной. Теперь я боюсь объявленных выборов. Кажется, Президент может повести себя непредсказуемо. Поверить не могу, что все это происходит в действительности. В известном смысле, мне дела нет, вводят Президента в заблуждение, открыл ли он что-либо реальное или просто решил поиграть в рискованные игры. Важен только результат. Я совершенно уверен, что целостность корпорации никому в России, кроме меня, не интересна. Общество попросту не дозрело до понимания идеологии и смысла «Каскада». Успех таких корпораций невозможно обеспечить в белых лайковых перчатках. Президенту это должно быть известно как никому. Компромиссов не избежать. У меня же был один-единственный компромисс, а я в этом бизнесе почти сорок лет. Неплохая статистика. То, что я сделал, — неприятно, гордиться нечем. Но это была жестокая необходимость. Помимо всего прочего, разработка «Кориолана» требовала средств. Я должен был дожидаться инвестиций? Клянчить по кабинетам? Оправдание «Каскада» заключалось в его будущем. Я не стал повторять советской ошибки и механически копировать западные технологии и образцы. В моих лабораториях создавался завтрашний день, а это не приносит мгновенной прибыли. Почему Президент тогда не спешил финансировать проекты, которые теперь способны обеспечить лидерство России? Что он себе думает, откуда у меня появились деньги?

Голос Мудрогора непривычно звенел от плохо сдерживаемого возмущения. Ему надо было выговориться. Он действительно теряет контроль, подумал Илья. Все, мелькнуло у него также, считают меня поклонником здорового образа жизни из-за моей любви к минералке. На самом деле человек, прихлебывающий водичку, всегда застрахован от спонтанных реакций и может прятать в маленьких глоточках и улыбки, и гримаски, и разочарование (что несравненно важнее), и восторг — да все что угодно можно закамуфлировать невинным глотком «боржоми».

— Видимо, у Президента нет конкретных материалов и улик, — заговорил Чернявский. — Будь у него что-нибудь кроме намеков и домыслов, он пошёл бы на прямой разговор.

Мудрогор его будто не слышал, просто обернулся на голос-раздражитель, и Илья заглянул в невидящие глаза человека, одержимого обидой и виной, в постаревшее лицо пасынка фортуны.

— Я сам готов пойти на прямой разговор.

— Большая ошибка! — Чернявский предупредительно поднял руку, словно пытался физически удержать шефа от неверного шага. — Тогда Президент будет вынужден сместить вас. А так мы в любом случае получаем огромный запас времени. Я восхищаюсь вашей волей и прямодушием. Вы цельный, ответственный человек. Я хотел бы хоть вполовину походить на вас. Но вы сами только что сказали — большое дело в белых перчатках не делается. Рано или поздно наступает момент неприятной истины, и приходится через что-то в себе перешагивать.

— Ты-то как считаешь, прав я или нет? — прервал Чернявского Мудрогор; он часто бывал бесцеремонным. — Прав я, что с этими мафиози связался?

— Кому мафиози, — Чернявский вдруг сосредоточился на рассматривании собственных ногтей, — а кому — тайное и настоящее правительство Эль-Тары. И это было много лет назад.

— Вот-вот. — Мудрогор наконец решил подкрепиться: подошел к столу, взял формочку с любимым заливным судачком, немного полюбовался, со вкусом отправил в рот весомый кусочек. — Сегодня в Эль-Таре многое изменилось. Но что сделано — то сделано. Тогда у меня не было другого выхода — и точка. Не уверен, что должен объяснять это Президенту. Заслуги «Каскада» перед страной слишком велики, чтобы что-то объяснять. Итак, что будем делать?

Илья Чернявский открыл и включил свой лэптоп: он всегда брал его с собой на доклад к шефу. В рабочих файлах Ильи, как правило, не было связных текстов. Только имена, сокращения, междометия, цифры, даты, недоступные пониманию постороннего человека, но для Ильи полные смысла, записанные в собственной системе кодировки, ключ к которой находился только в голове Чернявского.

— План номер один. Назовем его «Электрификация», — начал Илья. — Все контакты подготовлены. Согласно этому плану, первым делом организуется временный союз с «Энергоресурсами». К несомненным плюсам надо отнести то, что консолидация средств двух корпораций, их каналов влияния внутри страны и за рубежом, информационных возможностей способна свалить не только президента страны, но и самого Создателя.

Мудро гор усмехнулся, потер подбородок.

— Сынок, напомни мне: мы — хорошие?

— Вы дали распоряжение проработать все возможности. Я их проработал. Вот результат. Это наиболее быстрый и эффективный план. «Каскаду» в противостоянии Президенту не обойтись без выходов на Запад и Коалицию, а это вотчина «Энергоресурсов». Правда, без поддержки «Каскада» их обращение не воспримут всерьез. «Каскад» сидит на оружии. В этом деле корпорации нужны друг другу.

— Переходи к плану номер два. Я по ка не такой враг Президенту, чтобы идти на союз с Максом.

— План номер два, — бесстрастно продолжил Илья. Мудрогор отошел от окна и начал размеренно прогуливаться вокруг стола. — План условно назовем «Претендент». Как вам известно, на протяжении последних лет «Каскад» отслеживает и спонсирует политические карьеры порядка пятидесяти человек. Из них пятнадцать лет работают в условиях особого режима финансирования и под тщательным наблюдением аналитиков «Каскада». Специальная группа ещё раз проанализировала эти кандидатуры, оценила их шансы. Осталось семь человек. Хотите просмотреть все личные дела?

Мудрогор кивнул. Илья специальной кнопкой на пульте подключил демонстрационный экран к своему компьютеру. Экран мигнул и раздвоился: в левом секторе было фото претендента и столбцы общих данных о нем, в правом — кадры видеохроники: митинги, встречи с промышленниками и банкирами, партийные заседания, частная съемка. Илья комментировал.

— Олег Попов… Образ хорошего, «своего в доску» парня. Бывший олимпийский чемпион — хоккеист. На Олимпиаде наши в финале выиграли у американцев, и Попов использует это в своих кампаниях в виде слогана «Я привык их бить». Кандидат на льду драчун был страшный, знаете ли. Дорожку к олимпийской славе себе выложил из американских и канадских зубов. Правда, и соотечественников не забывал. Сейчас руководит организацией «Олимпийцы в политике». Находчивый, мужественный, управляемый. Бойко говорит, даром что короткими фразами. Умняк не нагоняет. Неплохая реакция, умеет располагать к себе людей, грубоватое обаяние. На политических приемах у него до сих пор заискивающе просят автограф. У людей сохранился какой-то патриотический рефлекс на него.

— Его будут звать «Олег Попов нашей политики».

— Кто теперь помнит того старого клоуна?

— Кому надо — вспомнят. К тому же у Попова ни одной своей мысли.

— Это только плюс.

— До определенного момента. Однажды я оказался с Поповым один на один, когда у него кончились мысли. Илья, ты бы видел эти родовые муки.

— Главное — чтобы их не увидел избиратель.

— Нет уж. Давай следующего.

Чернявский сменил картинку.

— Семен Яснопольский. Нескладный, но обаятельный. Носит круглые очки и рубашки в полоску, коротко стрижется. Стал профессором университета в тридцать пять. Правовед. Довольно чистая карьера. В политике начал с того, что создал движение «Университетские выпускники против коррупции». Конек — этика. Умеет держать аудиторию, потрясающее чувство юмора.

— В нашей стране университетский профессор никогда не станет президентом. Сколько, бы лет ни прошло, не забудется, как в конце восьмидесятых — начале девяностых профессора и интеллектуалы помогли пустыми речами дурить голову людям, пока тех грабили. Интеллектуалам у нас вообще намного меньше прощают, чем другим категориям населения.

Таким же манером Мудрогор с ходу отверг еще двоих, однако молча и полностью выслушал комментарии по поводу остальных. В конце концов сказал: «Вернемся к номеру пять». Мудрогор имел в виду Романа Кольцова, человека военного и весьма конструктивного, с полным набором государственных и личных добродетелей. На вкус Чернявского, Кольцов был несколько истеричен. Но по непонятной причине народ — то есть потенциальный электорат — трактовал эти проявления кандидата как эмоциональность, прямоту и открытость. Кольцов входил в десятку наиболее перспективных парламентариев страны. Изначально же он был креатурой главы МБ — рейтинги таких кандидатов с некоторых пор были неизменно серьезны.

Мудрогор подтвердил кандидатуру Кольцова:

— Времени остается мало. А Кольцов так часто позитивно анализируется в прессе, что половина работы, считай, сделана. Концептуально мыслит, есть в нём президентский размах. Людям нравится его прямолинейный юмор. А тот случай, когда Кольцов перед камерами начистил физиономию директору автомобильного завода, полгода не платившему зарплату рабочим, вообще всех довёл до экстаза. Он был искренен?

— Совершенно искренен. На этом заводе в сборочном работает его внебрачный сын, о существовании которого Кольцов узнал лишь накануне. Его давняя пассия с отпрыском жили практически в нищете. Дама попалась скромная, Кольцову о себе не напоминала. Сейчас их жизнь изменилась.

— Это положительно характеризует Кольцова, не так ли? — Мудрогор лукаво взглянул на Чернявского. Но тот углу бился в свой компьютер. — Заряжай Кольцова. — Мудрогор мгновенно помрачнел. — Жаль, что все так получилось. Я хочу сказать тебе, сынок… В корпорации есть два человека, которые знают все о «Каскаде», — я и ты. Если со мной случится нечто непредвиденное (или, наоборот, — слишком предсказуемое), что лишит меня возможности и дальше руководить корпорацией, держись от истории подальше. Ты должен уцелеть. Я верю, что ты станешь…

Илья Чернявский оторвался от компьютера, поднял на шефа напряженные глаза.

— …Ты станешь отличным помощником моему преемнику. Я примерно знаю, кого буду рекомендовать. Уверен, что к моей рекомендации прислушаются при любом раскладе, — закончил Мудрогор, по-отечески улыбаясь Илье.

Вернувшись от Мудрогора, Илья заперся в своем кабинете деловитого сибарита — компьютерном дворце с массой безделушек для не наигравшегося ребенка. Дверь с мощной звукоизоляцией поглощала все шумы. Через час он — спокойный и с выражением какого-то внутреннего просветления на тонком лице — вышел из кабинета, мимоходом бросив секретарю:

— Сегодня меня уже не будет. Позаботьтесь, чтобы в кабинете убрали. Я случайно перевернул чайный столик.

Этот столик был привезен из поездки в Японию и водружен на небольшом помосте в глубине кабинета Чернявского. Здесь он любил валяться и между делом, за чашечкой зеленого чая, размышлять. Столик — мелочь: секретарша решила сама навести порядок. И застыла на пороге как вкопанная: весь кабинет усеян осколками — форменный разгром, разбито все что можно. Секретарша Чернявского была догадливой особой. Она хорошо знала, сколько получает, за что и благодаря кому. Поэтому о досадном инциденте с чайным столиком никто не узнал.

Кампания по сбору подписей за выдвижение Романа Кольцова кандидатом на пост президента ССР двигалась к успешному завершению. Злые языки говорили, что на кампанию выброшена дикая сумма денег. Всего несколько дней, а количество подписей превысило необходимую норму в два раза. Волевое лицо Кольцова с извечной располагающей улыбкой демонстрировали все каналы. Нельзя было сказать, что он самый успешный из предполагаемых кандидатов. Но что самый мобильный и активный — это точно. Пока не были объявлены официальные списки кандидатов, он сновал по стране с энергией ошпаренного грядущим успехом. Народ встречал его благосклонно. На сей раз имиджмейкеры и спичрайтеры позаботились о том, чтобы из его уст не вырвалось ни одного необдуманного слова. За месяц разъездов рейтинг Кольцова взлетел до тринадцати процентов. При президентских шестидесяти четырех — очень даже неплохо для начала кампании.

Пуля киллера настигла Романа Кольцова во время выступления на плановом митинге своих сторонников «Кольцов — наш президент». Пуля пришлась в сердце — чистая работа. С несколько озадаченным выражением на лице Кольцов замертво свалился на руки помощников.

Мудрогор воспринял новость с окаменевшим лицом. Чернявский сомневался, требуется в данном случае комментарий или нет, но все-таки решил подсказать:

— Судя по всему, Президент не намерен шутить. Он, конечно, выдал соболезнования, но сомнений ни у кого нет — Президент не терпит ни малейшей конкуренции. Устранение Кольцова — месть Президента за то, что «Каскад» решился сыграть в свою игру.

— Он переходит все границы, — ответил Мудрогор, делая какой-то нервный, отрицающий жест рукой, будто перечеркивая последние сомнения. — Я готов к контакту с энергетиками.

Тем временем Президент ССР пережил тяжелые сутки, сопоставляя данные и понимая, что ничего не понимает. Клубилась борьба интересов, вся логика которой до него пока не доходила. Были отдельные фрагменты: компромат на Мудрогора, таинственный журналист, стоящий за этими материалами, отравленные агенты, дерзкое и внезапное убийство Кольцова — парень был бравый, симпатичный, но что касается шансов обосноваться в Кремле — не конкурент. События наслаивались вроде бы без смысла и порядка, но, похоже, в один пирожок. И кого тем пирожком угостить собираются — вот вопрос.

Кортеж Президента несся по вечерней Москве, заливая дорогу и тротуары пульсирующими огнями. В глубине своего бронированного «линкольна» Президент отрешенно следил за беззвучными картинками на мониторе. Ах, если бы в конце этого пути его сегодня ждало милое лицо первой леди, умиротворяющий голос ее — а глаза хитрые, озорные — и приглушенный свет спальни; утонуть бы в кружевах ее интимных одежд, и гори все огнем до утра. Так нет же, отбыла первая леди. Африканских детей с ложки кормить. Хоть бы заразу не подхватила: страну-то выбрала такую, что язык не выговорит, десять лет переворотов, десять засухи, десять СПИДа. Если уж кто в их семье получает удовольствие от его президентства, так это первая леди. Расцвела женщина. В Москве бывает реже, чем он. И попробуй запрети — у нее подо все подведена идеологическая база. Ей надо заботиться об образе Кремля, облагораживать его, Президента, жесткость, и вообще ей имиджмейкеры рекомендовали. Будь его воля, он бы на Лобном месте раз в год прижигал язык какому-нибудь имиджмейкеру, на выбор, в общеобразовательных целях. Может, имиджмейкеры скоро начнут расписывать частоту его супружеских контактов?

Он знал, что все это так, ворчание для себя. Как вернется его красавица, его хитрюга, усядется на колени, замурлыкает и посмотрит на него глазами с поволокой, забудет он, что хотел сказать и за что ее отчитать.

А сегодня в конце гонки по Москве вечерней ждет его не супруга, а упорный Андреев с докладом и новыми версиями. Сутра он, например, сообщил, что полтора года назад безвинно убиенный Кольцов побывал в Южной Америке, выступал с докладом на конференции «Коррупция в современном мире». До Эль-Тары от места проведения конференции было рукой подать, каких-то три часа на автомобиле по новой автостраде вдоль океанского берега.

— У нас оживленные контакты с Эль-Тарой, — ответил Президент. — Присутствие Кольцова на конференции было обоснованным, это его тема.

Андреев неопределенно кивнул и продолжил. Найденные агенты до сих пор не приходят в сознание. Они вдохнули неизвестный газ, который поразил их нервную систему. Нет также никакой надежды, что когда они очнутся, смогут рассказать или вспомнить нечто дельное. Президент и Андреев приняли решение усилить негласную слежку за Алисой, но девушку пока не допрашивать. Просто посмотреть, что она будет делать.

Ужасно, думал Президент, все слишком ужасно. Это то, чего он боялся. Нет зрелища более отвратительного, чем стая волков-одиночек, рвущихся к власти и по дороге загрызающих друг друга. И он — фактически единственная преграда на их пути. Но обратной дороги, судя по всему, нет и не будет.