"Татьяна Эльдарова. Год охотника " - читать интересную книгу автора

убедиться, что с Витьком всё в порядке... Ну, короче, я - за ним, а он уже
на крыльце пыль топчет. И бумажка какая-то в руке. Говорит, извещение на
бандероль, а она этим, как его, наложенным платежом. А деньги он не брал.
Ну что, не обратно же ему тащиться! Представляешь, Ленка моя в долг не
поверила! Я это... - тут он хихикнул, - назло ей дал, сколько надо: как раз
накануне аванс, наконец, отвалили. Главное, он это... не мог разобрать, от
кого посылка. Сто лет, говорит, они с Александрой никаких бандеролей не
получали. Я и сказал: чего гадать попусту, пойди да выясни. Он и пошёл. Моя
Ленка выдала ему, это... бандерольку... Смех один!.. Пакетик - что твой
футляр от чернильной авторучки.
*** Полёт мотылька
Егерь прищурился. Глаза-дробинки забегали над россыпью веснушек.
Бурханкин заново переживал любопытство и нетерпение. Патлы вздыбились.
Ощетинились даже светлые завитушки на крепких короткопалых руках.
Он взахлёб рассказывал:
- Что это у тебя, - это я ему говорю, - любовная записка?
"Сам не знаю, Сергеич!" - говорит Витёк. Может, при мне не хотел
открывать... А сам, это... еле стоит: руки-то от слабости трясутся, а сам
всё не открывает, бурундук, ждёт чего-то, всё рассматривает!..
(Многие местные давали друг другу прозвища. Но Егор Сергеевич делал
это так же метко, как стрелял.)
- Чего ж не откроешь? - Это я Витьку. А он мне: "Не пойму, - говорит,
- чего-то. Ведь Шура к своим уехала третьего дня, даже телеграмму ещё не
дала о приезде, а тут - адрес её рукой надписан. Когда успела послать?
Откуда? Да и деньги на дорогу были, не мог же я отпустить её без копейки.
Почему не оплатила доставку?.."
- От, Витька! Дурной какой! - не унимался Бурханкин. - Если бы я его
не надоумил, так бы и до сегодня стоял, не раскрывши пакет!.. А как он его
открывал! Мухи дохли!.. Прежде снял завязочки, отлепил сургучную печать,
всё старался, это... целиком, не повредить... Три года разворачивал... И
дождался!.. Пока дверь за его спиною растворилась и Витька обдало ветром...
Когда такая жарища, ждёшь его ждёшь, чтобы хоть в одну ноздрю дунул - ни
гу-гу. Очень занят. Ураганы где-то устраивает. А тут - на тебе! Откуда
взялся?! Ветер... Смех один! От такого сквознячка и насморка не заработаешь
- так, луковые слёзы против рыданий. Но пакость сделать успел!..
(Егор Сергеевич имел право ругаться с природой: он за ней
присматривал!)
- Мы с Зуевичем и понюхать не успели, что ему прислала Шурка, а оно
моментально улетело. Была морока лазить наверх! А черепица знаешь какая
горючая! Все пальцы обожгли! Искали неизвестно чего... И Витёк, это...
пиджак вниз упустил, прямо в почтовый палисадник. Но зато, когда мы
отряхивали его от пыли, он догадался, что там могло быть...
Бурханкин испугался, что Франца утомил его замысловатый рассказ, и
поспешил окончить:
- Видишь ли, Фима, вся другая одёжа на нем после больницы болталась.
Костюм Витёк утром взял, это... из шифоньера Шурки. А костюм был свадебный.
Шурка его потому хранила. Витёк сказал, когда они шли расписываться,
Александра сняла с платья шарфик и это... запихнула ему в карман, на грудь,
чтоб красиво. С того дня шарфик бессменно там торчал. До Витька дошло, что
шарфика от свадебного платья Александры в пиджаке нет. Он, это... вылетел