"Мирча Элиаде. На улице Мынтулясы " - читать интересную книгу автора

гладила, подносила к лицу, чтобы разобрать хотя бы название, а потом
передавала своей компаньонке, гречанке, чтобы та читала вслух. Помимо
стихов, романов и описаний всяческих путешествий Аргире необычайно нравился
театр. Это была подлинная страсть, и лишь только она обвенчалась с
Каломфиром, как тут же попросила разломать в доме стену, разделявшую два
больших зала, и заменить ее колоннами, а также устроить сцену. Сама она была
столь близорука, что участвовать в спектаклях не могла, хотя и очень этого
хотела. Так что она довольствовалась тем, что придумывала костюмы для своих
знакомых и их детей, которые разыгрывали разнообразные сцены. Аргира любила
костюмы ярких, ослепительных цветов. Она сама выбирала сукна, бархат, шелк и
сочетала их так, чтобы они бросались в глаза: огненно-красный бархат - с
белоснежной чесучой, шерстяные ткани, шитые золотом, - с турецкими шелками,
зелеными, голубыми, оранжевыми, потому что цвета она различала и издалека.
Во время спектаклей она сидела в кресле прямо напротив сцены и следила за
текстом, потому что сама знала его наизусть. Муж ее, как я уже говорил,
потратил целое состояние на докторов и шлифовальщиков стекол. Но все было
напрасно: какие бы очки она ни надевала, глаза ее начинали слезиться. Ни
один врач не доискался до причины, почему глаза Лргиры не выносили никаких
увеличительных приборов. Лекари и знахари перепробовали все мыслимые и
немыслимые снадобья и зелья, но все было тщетно, пока в один прекрасный день
после утренней воскресной литургии не поднялась к ней в комнату молодая
девушка из ближнего села. "Я - Замфира, - заявила она. - Я умою тебе лицо
этой водой, и Господь Бог вернет свет твоим глазам..." Так все и произошло:
Аргира умылась целебной водой и стала видеть, как видят все люди. Она обняла
Замфиру, осыпала ее подарками и каждый день стала приглашать ее в свои
покои. Вскоре она выдала Замфиру замуж за доверенного человека своего отца -
Мынтулясу, подарив ей дома и земли, на которых потом и выстроилась улица
Мынтулясы, но это уже другая история, и, возможно, я ее расскажу в другой
раз, когда будет случай... Теперь же я хочу рассказать вам, - продолжал
Фэрымэ, закуривая новую сигарету, - что кузина Драгомира, скульпторша, чье
настоящее имя было Марина, с детских лет знала все эти истории и Замфира
представлялась ей вроде святой. Марина была даже похожа на Замфиру, а может,
она и была Замфирой, вернувшейся на землю спустя двести лет, чтобы научить
людей видеть. Марина считала, что люди разучились смотреть вокруг себя и все
грехи и все зло проистекают от того, что в наши дни люди почти ослепли. А
чтобы излечить их от слепоты, есть только одно средство: научить их смотреть
произведения искусства, и в первую очередь скульптуру. Поэтому-то она и
питала такую слабость к Оане, постоянно навещала корчму и рисовала девушку,
заполняя набросками целые альбомы. Она утверждала, что Оана достойна быть
моделью для богини.
- Нет, Фэрымэ, - подняла руку Анка Фогель, - это меня не интересует. Я
вас просила рассказать про свадьбу Оаны.
- Через несколько минут доберемся и до свадьбы, - краснея, подтвердил
Фэрымэ. - Ведь на свадьбе Оаны в монастыре Пасеря была и Марина, и остальные
ее друзья.
- Когда была свадьба?
- Осенью двадцатого года.
- А все, что вы рассказывали про Марину, которая называла себя
Замфирой, когда происходило?
- Примерно за год до свадьбы, значит, в девятнадцатом году.