"Мирча Элиаде. История веры и религиозных идей, Том 1: От каменного века до элевсинских мистерий " - читать интересную книгу автора

жизнь (употребление красной охры) и дают дополнительные подробности:
ориентирование могилы на восток, что свидетельствует о старании связать
судьбу души с движением солнца, а, стало быть, о надежде на воскресение, т.
е. на жизнь после смерти; признаки веры в продолжение человеком своих
занятий в ином мире; жертвоприношения в виде личных украшений и останков
трапез, указывающие на существование погребальных обрядов. Достаточно
рассмотреть погребение у какого-либо первобытного народа нашего времени,
чтобы оценить богатство и глубину религиозной символики этой, по видимости,
столь простой церемонии. Рейхель-Долматофф дал детальное описание
современного (1966) погребения девушки у индейцев коги, племени, говорящем
на языке чибча и обитающем в горах Сьерра-Невадада-де-Санта-Марта в
Колумбии.[17] Выбрав место для могилы, шаман (тата) исполняет ряд ритуальных
жестов и объявляет: "Вот селение Смерти; вот дом для погребальных церемоний;
вот оно, чрево. Я отворю дом. Дом заперт, а я его отворю". После чего
объявляет: "Дом открыт", - показывает людям место, где следует копать
могилу, и отходит в сторону. Умершую девушку заворачивают в белые пелены, а
зашивает их ее отец. Во все это время ее мать и бабушка исполняют
монотонный, почти бессловесный напев. На дно могилы кладут россыпь зеленых
камешков, устричные раковины и раковину улитки. Потом шаман пытается поднять
тело, делая вид, что оно очень тяжело. И поднимает с девятой попытки. Тело
кладут головой на восток, и "дом затворяется", т. е. яму засыпают землей,
вокруг нее совершают еще ряд ритуальных движений, а затем все уходят.
Церемония продолжается два часа.
Как замечает Рейхель-Долматофф, археолог далекого будущего, вскрыв эту
могилу, найдет всего лишь скелет, лежащий головой на восток, камешки и
раковины. Ритуалы и, конечно, их религиозную подоплеку не восстановить по
этим ископаемым остаткам.[18] Добавим, что этот символизм окажется
недоступным и современному наблюдателю, если он не знаком с религией коги.
Ведь тут важно, как пишет Рейхель-Долматофф, наречение кладбища "селением
Смерти" и "домом для погребальных церемоний", могилы - "домом" и "чревом"
(чем объясняется "эмбриональная" поза тела, уложенного на левый бок),
следующее затем называние жертвоприношений "пищей для Смерти" и ритуал
отворения и затворения "дома-чрева". Кроме того, индейцы коги отождествляют
мир - чрево Всеобщей Матери с каждым селением и культовой постройкой, с
каждым жилищем и могилой. Девятикратным поднятием тела шаман указывает на
его возвращение в зародышевую стадию через девять месяцев созревания - в
обратном порядке. А поскольку могила уподобляется вселенной, погребальные
жертвоприношения приобретают космическую значимость. К тому же "пища для
Смерти" несет в себе и сексуальную ассоциацию (в мифах, сновидениях и
брачных установлениях индейцев коги принятие пищи символизирует половой акт)
и, соответственно, означает семя, которое оплодотворит Матерь. Раковины
устриц обременены весьма сложной символикой, не замыкающейся на признаках
пола: они представляют живых членов семьи. Раковина же улитки символизирует
"мужа" умершей девушки: если ее не положить в могилу, девушка, как только
попадет в иной мир, "будет требовать себе мужа" и тем призовет смерть на
голову кого-то из молодых членов племени.[19]
На этом мы завершаем наш анализ религиозной символики погребения у
индейцев коги. Еще раз подчеркнем, что при чисто археологическом подходе эта
символика недоступна для нас точно так же, как символика погребений
палеолита. Специфическая модальность археологических материалов ограничивает