"Ольга Елисеева. Дерианур - море света " - читать интересную книгу автора

перевести дух. Орлову вдруг пришло в голову, что цесаревна вовсе не думает
о своем платье, на которое капала его кровь. Екатерина развязала газовую
косынку, покрывавшую плечи, скомкала ее во внушительный мягкий шар и
протянула Алексею, чтобы закрыть щеку.
-- Испорчу, - буркнул он, все же принимая платок и прикладывая его к
лицу.
Алехан не помнил, как они добрались до маленького квадратного пруда
под окнами Монбижона, как обогнули желтые стены дворца и оказались у темных
дверей с медным молоточком. Не взяв его, Екатерина изо всей силы заколотила
ладонью по створке. Создавалось впечатление, будто она хочет, чтоб ее
услышали, но не все в доме, а только те, кто находится в сенях.
За дверями завозились, задвигали засовами, и сонная девка в накинутой
на плечи цветастой турецкой шали впустила ее высочество внутрь.
-- Ступай, Марфа, позови мужа, -- деловито распорядилась великая
княгиня.
Горничная, зажав от испуга рот ладонью, метнулась куда-то вглубь, пот
темную дубовую лестницу, и вскоре Алексея подхватили чьи-то более сильные,
чем у цесаревны руки. Камердинер Екатерины Василий Шкурин с помощью своей
жены и великой княгини понесли теряющего сознание Орлова в соседнюю
комнату.
Алексей чувствовал, как его положили на кровать. Душная темнота
внутренних покоев кое-где разрывалась слабыми огоньками свечей. Перед
глазами Алексея эти блестящие искры пустились в пляс, его голова стукнулась
о подушки, набитые камнями. Сознание то гасло, то вновь вспыхивало.
Он видел, как в комнату вошел невысокий, гладко выбритый человек в
шлафроке, накинутом на ночную рубашку и, едва взглянув на Алексея, зацокал
языком.
-- Карл Иванович, -- обратилась к вошедшему Екатерина. - Умоляю вас,
осмотрите этого юношу. Он лежал в саду. Ему нужен врач.
-- Врач здесь, - коротко бросил бритый и, закатав рукава, подступил к
кровати. - Марфа, воды! Света побольше.
-- Да не гремите же! - Взмолилась Екатерина. - Вы разбудите великого
князя. Я не хочу объяснений.
-- Разбудить великого князя нет никакой возможности, - заявил врач. -
Он пил рейнвейн со своими голштинскими цирюльниками и выпил много. Меня
вызвал к нему капрал Люнефельд, сказал, что царевичу плохо, а когда я
приехал, он уже спал и сильно храпел.
Великая княгиня прыснула в кулан, а Алексей снова потерял сознание.
Когда он опять пришел в себя, доктор уже заканчивал накладывать шов на его
щеку.
-- Он будет жить? - Спросила великая княгиня.
-- Конечно, -- уверенно отозвался врач. - Но шрам останется навсегда.
-- Жаль, -- протянула Екатерина. -- Красивый юноша. И глаза у него
совершенно греческие.
Это было последнее, что слышал Алексей.

Он очнулся только через несколько часов и обнаружил, что его
перенесли на канапе, поставленное за высокими китайскими ширмами,
отделявшими дальний угол комнаты. Утреннее солнце уже зажглось малиновым
светом над черной стеной дальних елей, росших к западу от дворца.