"Евгений Елизаров. Рождение цивилизации" - читать интересную книгу автора

рационализма, возводятся практически одновременно с первыми.
Но продолжу рядоположение. Неразвитость орудий, примитивизм технологии,
непреходящая для многих угроза голодной смерти и на драматическом этом
фоне вечного дефицита насущного пустая растрата сил на создание
суетных украшений сурового быта и вещей, лишь через века способных
быть осознанными обществом и людьми как знак богатства, словом, начал, до
того неведомых - и нужных ли вообще? - живому.
Что объединяет эти ряды?.. Тяжелокаменное воплощение абстрактных символов
возносящегося к вечности духа и столь же монументальная конкретность вечно
алчущей земного плоти, Мария и Марфа первичной культуры, что делало
возможным это парадоксальное переплетение?
Легко понять назначение ирригационных каналов, куда труднее постичь
смысл потрясающих воображение масштабов культовых конструкций, еще
труднее представить повелительную необходимость того, что уже здесь, в
самом начале, формирует вечные каноны искусства, но, думается, логика
возникновения всего этого должна быть одной и той же, ибо историческая
нерасторжимость всех этих начал обязывает к выводу о равной их
обусловленности и необходимости.
Но начнем со святилищ.
Что лежит в основе грандиозных процессов их воздвижения? Что может
являться причиной фактического омертвления таких, поражающих всякое
воображение, объемов живого труда и создаваемых поколениями и поколениями
людей материальных ценностей? Религиозные представления древних? Именно
они, - отвечает большинство исследователей древних цивилизаций. Но можно
ли только ими объяснить явления такого масштаба.
Можно ли во имя каких-то туманных и таинственных абстракций, скрываемых
осязаемой плотью ритуала, приносить в жертву судьбы целых народов?
Уточню. Пышными погребениями в Древнем Египте удостаивались немногие, меж
тем (еще задолго до пирамид) и царские гробницы и соперничавшие с ними
мастабы, возводимые для высшего нобилитета, требовали усилий огромных
контингентов, состоящих из тех, чьим уделом были похороны лишь по
"третьему разряду"; и волей-неволей напрашивается мысль о том, что здесь
не обходилось без принуждения. Реконструкция общей логики
градостроительства показывает, что в Месопотамии возведение храма зачастую
предшествовало всем гражданским постройкам, а значит и здесь трудно
предположить абсолютную добровольность самоотчуждения большинства. Своим
вопросом (можно ли?) я имею в виду следующее. В русском языке понятие
возможности означает собой как ту или иную степень долженствования, то
есть ту или иную градационную ступень какой-то единой линии, восходящей
от категорической недопустимости к неукоснительной обязанности, так и
степень актуализации столь же единой линии, восходящей от абстрактной
возможности к реальной действительности. В определенной позиции первого
(прямо прикосновенного к этике) ряда значений "иметь возможность" ("можно
ли?") оказывается синонимичным выражению "сметь". Второй ряд этически
нейтрален, но с точки зрения фактологии имеет гораздо более строгий,
если не сказать жесткий, смысл. Задавая свой вопрос, я формулирую его
отнюдь не в нравственной, но именно в фактологической плоскости. Итак:
может ли не подкрепленное факторами материального порядка слепое
подчинение ритуалу привести в самоубийственное движение народы (а ведь
если и допустимо говорить о суицидных наклонностях целых цивилизаций, то