"Евгений Елизаров. Рождение цивилизации" - читать интересную книгу автора

едва ли не немедленно после завершения погребальных церемоний. Раскопки
же, проводившиеся в Месопотамии, показывают, что некоторые царские
гробницы были ограблены не искателями кладов позднего времени, а самими
могильщиками: так гробница шумерской царицы Шубад была ограблена ими еще
до завершения погребальной церемонии. Истории Египта известны случаи,
когда этим промыслом на протяжении столетий жили целые поселения. Уже
первые его века знают примеры, когда недостойным этим занятием пятнали
себя не только "профессиональные" грабители, но и высшие государственные
чиновники, принцы крови и даже царствовавшие особы. Сопрягается ли слепая
пламенная вера в собственное благополучие в потусторонней вечной жизни с
сознательным уничтожением последнего прибежища чужих "Ка"?
История Древнего Египта знает примеры предательств и заговоров, времена
смут и мятежей. Между тем, одним из основных элементов ортодоксального
вероучения являлась неколебимость социального статуса человека и в
потусторонней жизни: повелевавший здесь оставался повелителем и там, за
чертой вечности. Перейдя в царство Осириса человек мог только повысить
свой земной статус. Но связуется ли пламенная вера в нерушимую
справедливость там, где слагается земная кладь, с предательством и изменой
здесь? Да и просто с банальными интригами против своих сегодняшних земных
начальников?
Нет, отрицать наличие большой доли неверия в общественном сознании первых
цивилизаций никак нельзя. Но если в самом воздухе разлит дух сомнения,
то можно ли рассчитывать на граничащее с самоубийством жертвоприношение
таких размеров?
Впрочем, обратимся и к другому аспекту поставленного выше вопроса. На
первый взгляд в самом деле может показаться, что противоречие между
циклопическими масштабами строительства и явным отсутствием объединяющей
всех всепоглощающей идеи легко покрывается козырной картой террора.
Действительно, при наличии развитых институтов государственного
принуждения вполне достаточными могут оказаться вера или убеждение
одного властителя - кровь и железо способны довершить остальное.
Но все это лишь на первый взгляд. Массовый опыт принудительного труда,
накопленный тоталитарными режимами 20 столетия, показывает, что даже при
высоко развитой инфраструктуре террора (оборудованные концентрационные
лагеря, пересыльные пункты, этапы, эффективные виды вооружения и т. д.)
численность одних только охранных и конвойных контингентов оказывается
вполне сопоставимой с численностью государственных рабов.
(Добавим сюда персонал, обеспечивающий функционирование самой
инфраструктуры.) Каким же должно быть это соотношение там, где
эффективность наступательного оружия не всегда превосходит эффективность
обыкновенных орудий обыкновенного труда, а оборонительное, если и
появляется в это время, то только у лейб-гвардейских контингентов. Так
что, если быть строгим, следует заключить, что и гипотеза
централизованного насилия не только не способствует разрешению отмеченного
противоречия, но - напротив - усугубляет его, ибо очевидно, что в этом
случае масштабы омертвления живого труда должны быть еще большими, и
следовательно, речь должна идти о таких усилиях цивилизаций, которые не
могут не ломать становой их хребет. Таким образом, без допущения вполне
добровольного труда никак не обойтись. (Сказанное, однако, не следует
понимать как абсолютное отрицание всякого принуждения вообще; известная