"Михаил Элькин. Откровение " - читать интересную книгу автора

брату Менаше описать нам какой дорогой, если это можно назвать дорогой,
соединяется Цли-Гар с Калазией или, скажем, с Эйн-Цором?"
Менаше был лишь недавно включен в Совет. Он был прекрасным
организатором, пользующимся искренней любовью подчиненных, так-как у его
отрядов всегда было лучшее продовольствие в войске, лучшее обмундирование,
лучшие места ночлега. В боях он неплохо проявил себя, отличаясь не столько
исскуством, сколько смелостью и способностью повести за собой людей. Будучи
скромным от природы, на Совете ему почти не представлялось возможности
высказать свое мнение, а голосовал он ориентируясь на Бар-Кохбу. Поэтому ему
было приятно всеобщее внимание, вызванное его знанием местности, и он с
удовольствием подыгрывал старику, хотя и не вполне понимал, куда тот клонит.
Он встал и сказал: - "Дорогой это действительно назвать нельзя. Речь
идет об ущелье Ракиа, общей длиной примерно в девятьсот локтей, из которых
на одном отрезке так узко, что два человека с трудом могут идти друг рядом с
другом."
"Какова глубина ущелья, брат Менаше?", - спросил Ицхак, самым
равнодушным тоном, на какой он только был способен.
"От девяноста до ста двадцати локтей.", - ответил тот.
"Насколько атакующие со скал бойцы будут уязвимы для проходящего через
ущелье отряда?" -
"Почти совершенно неуязвимы." -
"Насколько большой вред они могут нанести запертому в ущелье врагу?", -
продолжал гнуть свою линию Ицхак.
"Они могут совершенно уничтожить его.", - ответил Менаше.
Аудитория зашумела. Люди поняли, к чему было все это представление. -
"Ну старая лиса!", - с уважением подумал Шимон.
"Я благодарен брату Менаше, сумевшему столь четко разъяснить нам
ситуацию.", - сказал Ицхак и поклонился последнему. Менаше покраснел от
удовольствия, поклонился в ответ и сел, ощутив удовлетворение ученика,
выдержавшего экзамен у строгого преподавателя. Ицхак все еще стоял, а члены
Совета, спонтанно разделившись на маленькие группки, обсуждали услышанное. -
"Я хотел бы подвести итог.", - громко сказал Ицхак. Разговоры стихли и он
продолжил: - "Речь идет о маршруте более длинном и более рискованном. Но
наша цель не только провести караван, но и победить римлян. С помощью
предложенного маневра мы, с Божьей помощью, сумеем уничтожить римскую погоню
и тем самым нанести им болезненный удар. Я прошу Совет принять мое
предложение об изменении маршрута и выделить мне отряд в двадцать четыре
воина. Они, с Божьей помощью, завтра к вечеру вернутся в крепость окропив
свои мечи римской кровью.", - он сел.
"Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом.", - Элиэзэру,
полуразвалившемуся на скамье, явно надоели эти стариковские умничанья, если
не сказать бредни. К тому же, он был все еще раздосадован тем, что его
блестящая идея атаковать римлян в районе Малании, была отвергнута. - "Брату
Ицхаку нужно собирать свои пожитки в дорогу. А уж мы сами как-нибудь
разберемся с римлянами и без...", - ему не дали договорить. Слишком многие
были шокированы его насмешливым неуважением к старому воину. Выступление же
его, как ни странно, имело обратный эффект. Некоторые из тех, кто в начале
по тем или иным причинам не были склонны соглашаться с Ицхаком, возмущенные
нападками Элиэзэра, скоро обнаружили, что защищая старика, они собственно
поддерживают его предложение.