"Стенли Эллин. Свет мой, зеркальце, скажи" - читать интересную книгу автора

и норовил запустить руки в мои трусики, я едва успела объяснить, что в этом
доме хозяин - старый дядюшка Пит и никого больше.
- Ну ладно. Ты его предупредила, почему же ты злишься?
Склонив голову, она неотрывно смотрела на меня, что-то протестующе
ворча.
- Ты хочешь знать? Ты ждешь, что я тебе скажу? У меня действительно
создалось впечатление, что ты желаешь, чтобы я с ним переспала.
- Нет, послушай, Джоан...
- Ты этого хотел! И я только что с трудом в это поверила. Не могла
поверить, но теперь верю. Это на меня наводит просто ужас. Но я всегда
отказывалась даже думать об этом.
- Джоан!...
- Ведь это так, не правда ли? Ты хочешь, чтобы Винс переспал со мной?
Это тебе доставит удовольствие? И разрешится столько проблем!
Я влепил ей пощечину. Впервые после женитьбы я перешагнул черту. Хуже
- или лучше всего - то, что я не ударил её по щеке с яростью, а соразмерил
силу. Если бы я не контролировал себя, то снес бы ей голову. Но самое
страшное, что я не подчинился своему гневу, что было бы извинительно. Я
просто наказал её, как маленькую капризную девочку.
Я причинил ей боль, она прижала руку к пылающей щеке.
- Это все? - спросила она. - Или продолжишь?
- Джоан... Я не ... Я не хотел этого! Не знаю, что на меня нашло.
Дурная привычка - походить на других, обижать близких, плодить врагов.
Как сейчас им стала моя женушка, беззащитная и хрупкая, и это несмотря на
её необычайно крупные груди, притягивающие мужчин, всяких мускулистых
самцов, вечно её вожделеющих. Вне всякого сомнения эти груди и притянули
Винсента Кенну, стали его наваждением. Если бы он знал малышку миссис
Хаббен до беременности, то не удостоил бы её и взглядом. В тот период её
прежде мальчишеский торс раздался. Яйца на блюде превратились в лимоны,
апельсины, а потом и дыни. Без специальных кремов, гимнастики - локти
вверх, подобно пытающейся взлететь курице. Настоящие дыни! А после рождения
Никки она вернулась к своим прежним размерам и облику, а дыни остались.
Она плакала от счастья до тех пор, пока не появился Винс Кенна, этот
удачливый писака с шустрыми ручонками, большой любитель дынь.
Теперь я её понимаю, разделяю её чувства, понимаю её боль и
беспомощный гнев. Я чувствовал себя виноватым до того момента, когда она
мне бросила:
- Если ты собираешься набить мне морду, может быть я вначале схожу за
Ником? Он будет очень доволен, увидев, какой у него здоровяк - папаша.
Таким образом, прощать меня она и не собиралась. Она заносила каждый
мой промах в свой реестр и всегда могла выставить мне полный счет.
Я полагал, что эта сцена произошла в нашей спальне. Внезапно я отдал
отчет, что я ошибся. Мы находимся в гостиной, она открывает ящик бюро и
достает оттуда большую бухгалтерскую книгу.
Джоан поискала ручку, нашла подходящую.
- Это нужно вписать красными чернилами, - сообщила она. - Особым
шрифтом. И на латыни.
Что самое ужасное, так это то, что у Ирвина Гольда в этой истории
внезапно появилась роль.
Это действительно ужасно.