"Харлан Эллисон. У меня нет рта, чтобы кричать" - читать интересную книгу автора

Завывающий ветер подбрасывал Элен и заставлял кувыркаться в воздухе. По ее
лицу стекала кровь, глаза были закрыты. Ветер уносил ее от нас все дальше
и дальше. Внезапно она исчезла за поворотом коридора.
Никому из нас не удалось догнать Элен. Мы судорожно цеплялись за
любые выступы, которые нам попадались: Бенни вклинился между двух
треснувших приборных панелей, Нимдок скрюченными пальцами вцепился в
ограждение аварийного мостика в сорока футах над нами, Горристер вписался
вверх тормашками в нишу, образовавшуюся между двух машинных ящиков с
застекленными циферблатами, где стрелки все время колебались туда-сюда
между красной и желтой отметками, тайну которых мы никогда не могли
постичь.
Скользя по панелям пола, я разодрал себе кожу на руках. Я дрожал,
трясся, раскачивался, а ветер рвал, метал и хлестал, выл и тащил меня от
одной щели между панелями к другой. Мой мозг, казалось, превратился в
звеняще-трясущуюся массу, которая пульсировала в бешеном ритме.
Ветер, как гигантская птица, отозвался хлопаньем крыльев и
рассерженным криком.
И тут нас рвануло вверх и швырнуло туда, откуда мы пришли, швырнуло
во тьму, нам неведомую, протащило через поле, усеянное обломками и битым
стеклом, испорченными кабелями и ржавым металлоломом, дальше и дальше,
туда, где никто из нас еще не бывал...
Нас тащит следом за Элен, я даже иногда вижу, как она врезается в
металлические стены и летит дальше. Мы все кричим, и ледяной,
оглушительный, ураганный вихрь, кажется, не кончится никогда. Но
неожиданно он мгновенно стихает, и мы падаем.
Мы летели бесконечно долгое время, недели, может быть, месяцы, потом
попадали кто-куда и, пройдя сквозь красное, серое и черное, я услышал
собственный стон. Я остался жив.
ЯМ вошел в мой мозг. Он беспрепятственно бродил там, с интересом
рассматривая следы своей деятельности за сто девять прошедших лет. Он
поглядывал на перекрестки и мосты синапсов и на все повреждения тканей,
явившиеся следствием дарованного мне бессмертия. Он тихонько улыбался в
шахту, которая уходила вглубь моего мозга и доносила до него слабый,
шуршащий, невнятный шепот. Шепот без смысла, без пауз.
И ЯМ сказал, очень вежливо, написав на столике из стали неоновым
светом буквы:
- НЕНАВИЖУ. ПОЗВОЛЬТЕ МНЕ СКАЗАТЬ ВАМ, НАСКОЛЬКО Я ВОЗНЕНАВИДЕЛ ВАС С
ТЕХ ПОР, КАК Я НАЧАЛ ЖИТЬ. МОЯ СИСТЕМА СОСТОИТ ИЗ 38744 МИЛЛИОНОВ МИЛЬ
ПЕЧАТНЫХ ПЛАТ НА МОЛЕКУЛЯРНОЙ ОСНОВЕ. ЕСЛИ СЛОВО "НЕНАВИЖУ" ВЫГРАВИРОВАТЬ
НА КАЖДОМ НАНОАНГСТРЕМЕ ЭТИХ СОТЕН МИЛЛИОНОВ МИЛЬ, ТО ЭТО НЕ ВЫРАЗИТ И
БИЛЛИОНОЙ ДОЛИ ТОЙ НЕНАВИСТИ, КОТОРУЮ ИСПЫТЫВАЮ Я В ДАННЫЙ МИКРОМИГ ПО
ОТНОШЕНИЮ К ВАМ. НЕНАВИЖУ. НЕНАВИЖУ.
В словах ЯМа была легкость и ужасающая холодность бритвенного лезвия,
рассекающего глазное яблоко.
В словах ЯМа бурлила ненависть, заливающая мои легкие мокротой, чтобы
утопить меня изнутри.
В словах ЯМа я слышал визг младенца, упавшего под дорожный каток.
В словах ЯМа я чувствовал вкус червивой свинины. ЯМ прикоснулся ко
всему, что подлежало прикосновению, и на досуге изобретал новые способы
воздействия на мой мозг.