"Харлан Эллисон. Джефрти пять лет" - читать интересную книгу автора

ХАРЛАН ЭЛЛИСОН

ДЖЕФФТИ ПЯТЬ ЛЕТ

перевод М. Звенигородской


Великий философ Джордж Сантаяна был абсолютно прав, когда написал в
1905 году: "Те, кто не могут вспомнить прошлое, обречены его повторять". Но
не все мои рассказы, жестоки (хотя я, вздыхая, вынужден жить с грузом
подобного обвинения, которое обычно делают люди, прочитав лишь один-два
моих рассказа, а их у меня набралось уже почти две тысячи).
Возьмем, к примеру, "Джеффти пять лето. Это рассказ, наполненный
любовью, болью, воспоминанием и ответственностью быть истинным другом. Я
написал "воспоминанием", а не "ностальгией", потому что знаю, как легко
начать с болью тосковать обо всем хорошем, что было в прошлом, а ныне
вырванном и устаревшем из-за требований технического прогресса, и как
опасно бывает погружаться в подобную ностальгию. Начинаешь ненавидеть
время, в котором живешь, и отрицать его радости.
Но если вы способны увидеть перспективу, если можете вспомнить, как
замечательно было пойти в субботу вечером в огромный кинотеатр, прихватив
пакетик леденцов и пару пластинок жевательной резинки "Блэк Джек"... не
забывая при этом, какое это чудо - в любой момент вставить в видео кассету
с "Касабланкой", если у вас вновь появилось страстное желание посмотреть,
как Богарт прощается с Ингрид Бергман в тумане возле старого аэропорта
Бербанка... то вы человек уравновешенный. И ни прошлое, ни будущее не
захватят вас врасплох. Это защита от возможных ран.
Вот в чем заключается заложенное в "Джеффти" послание. Защита от ран.
И, прошу вас, прочтите последние две страницы, внимательно. Многие не
совсем понимают, что же там происходит. Полагаю, причина этого в том, что
они не замечали, как мерцает и тускнеет свет, как появляется звук статики в
радио и других намеков, которые я ввел, чтобы трагедия не стала очевидной.
Кроме этих. замечаний, я не могу, с чистой совестью, добавить ничего более.
Вы предоставлены сами себе.
Когда мне было пять лет, я дружил с мальчуганом по имени Джеффти.
Джефф Кинзер. Но все знакомые ребята звали его Джеффти. Нам обоим
сровнялось пять, и мы с увлечением играли вместе.
Когда мне было пять лет, батончик "Кларк" был толщиной с боксерскую
перчатку, длиной едва ли не шесть дюймов, покрывали его самым настоящим
шоколадом, и как же здорово он хрустел, когда вонзаешь зубы в самую
середину! А обертка! Что за дивный запах! Снимаешь ее с одной стороны - а
за другую держишь, и батончик не тает. А теперь "Кларк" тощий, как
кредитная карточка, вместо натурального шоколада - какая-то синтетика,
пахнет жутко. Липкий, вязкий, да и стоит центов пятнадцать-двадцать, то ли
дело в былые времена - скромный достойный никель[ Десятицентовая монетка.].
Запихнут в такую обертку - кажется, будто в размерах за двадцать лет
не уменьшился. Как бы не так! Скользкий, на вкус отвратительный - да за
такой и одного цента жалко, не то что пятнадцать-двадцать.
Тогда, в пять лет, меня отослали в Баффало, что в штате Нью-Йорк, к
тетушке Патриции. Мой отец переживал "тяжелые времена", а тетушка Патриция