"Харлан Эллисон. Гитлер рисовал розы" - читать интересную книгу автора

1935 году... Маргарет вытащили из дома, веревкой связали ноги, возле
щиколоток, а один из мужчин сильно ударил ее кулаком в висок; потом ее
прижали лицом к кирпичной кладке колодца, а через некоторое время подняли,
потрясенную, извивающуюся, отчаянно рыдающую, обнаженную, стыдящуюся своей
наготы... И швырнули в колодец головой вперед, прямо в темноту, вниз, вниз,
вниз... и так до самого Гнусного Места - когда это произошло? Всего день
реального времени назад, или сорок, пятьдесят, сто лет... Когда тебя
поджаривают, ты горишь, горишь... всегда горишь?
Маргарет прекрасно помнила ту комнату, уютную, маленькую - в доме
Рэмсдейлов. Она поселилась там, когда приехала из Окснарда, где работала на
доктора Пулни. Теперь Маргарет собиралась служить в этом доме. Чтобы
попасть к ней, нужно было пройти большую кухню, где посередине стоял стол
для разделки мяса, на стенах висели сковородки с медными донышками, пахло
свежевымытой клеенкой на обеденном столе, в печи горел огонь - Рэмсдейлы
так и не завели газовой плиты. Дальше вы оказывались в кладовой - большой,
в человеческий рост, в углу которой винтовая лестница вела на второй и
третий этажи, где располагались спальни всех членов семьи и комната мистера
Рэмсдейла, так что он мог тихонько встать посреди ночи и спуститься вниз,
чтобы чего-нибудь перехватить. И тут вы замечали дверь в комнату
Маргарет...
Когда она поступила в этот дом экономкой, ей исполнилось двадцать семь
лет. Ей прекрасно платили. Под винтовой лестницей, уходящей наверх, в
спальню хозяина дома, который иногда, глубокой ночью, спускался вниз, чтобы
перекусить, и находилась ее уютная, аккуратная и совсем крошечная комнатка.
Небо продолжало истекать красками, земля дрожала, Рай начал
погружаться во мрак, а благословенные души устремились в разные стороны,
пытаясь спастись от невыносимого, нарастающего жара; Маргарет Трашвуд
прижималась к телу рыдающего Дока Томаса совсем как тогда, в тот вечер.
- А ты разве не хочешь узнать, откуда берутся мои сны?
Он посмотрел на нее, и на его лице появилась улыбка, хотя он и
старался изо всех сил ее сдержать.
- А зачем мне знать, откуда они берутся?
- Потому что необходимо быть уверенным, что сны живут где-то совсем
близко. В том месте, что дорого тебе. Иначе какой от них толк, тогда они
ничем не будут отличаться от желания получить побольше денег, или земли,
или еще каких-нибудь других глупостей, вроде целой бочки икры, которую ты
мог бы есть, пока не лопнешь.
- Ну хорошо, скажи мне, где же обитают твои мечты.
Маргарет села на кровати в своей малюсенькой комнатке, расположенной в
задней части дома, под лестницей, ведущей из большой кладовой наверх, в
комнаты хозяев. На ней была сорочка и шелковые чулки. Они с Доком только
что занимались любовью, и на ее коже кое-где виднелись розовые пятна, там,
где Док прижимался к ней слишком сильно; отметины на груди и руках говорили
об их страсти; на теле даже красовалось несколько следов от укусов -
Маргарет позволила Доку сделать это, хотя и понимала, что ктонибудь может
обратить внимание на следы преступной любви.
- Мне часто снится моя мать. Она была из Бирмингема, это в Англии. Я
ведь тебе рассказывала, помнишь?
Он улыбнулся ей так же, как улыбался ребенку, который утром принес ему
птичку колибри со сломанным крылом.