"Харлан Эллисон. Задним числом: 480 секунд" - читать интересную книгу автора

"Масса планетного тела, приближающегося к нашему Солнцу из
межзвездного пространства, в триста двадцать пять раз превышает массу
Земли. То есть этот планетоид больше Юпитера, самой большой планеты
Солнечной системы. Его диаметр - 91 тысяча миль, и, поскольку он движется
прямо по направлению к Солнцу, его назвали Вастатором, что в переводе с
латыни означает "разрушитель". Предварительные подсчеты показывали, что
Вастатор ударит прямо в Солнце и столкнет его с орбиты на тридцать
градусов. Но по мере приближения планетоида были сделаны новые вычисления,
согласно которым Вастатор только заденет Солнце, оторвав большой кусок
короны. К сожалению, для Земли от этого ничего не изменится. Выброс
радиации - в основном высокоэнергетических протонов и ядер гелия - ударит в
Землю, как только Солнце потеряет часть своей короны. Все живое будет
сначала стерилизовано, а вскоре после этого испарится в солнечной буре.
Почва расплавится и превратится в лаву, все океаны закипят. Солнечный
выброс достигнет Земли примерно через восемь минут после столкновения, но
никто этого не увидит. Никто - за исключением Хэддона Брукса, известного
поэта..."
Брукс взмыл вверх и устремился дальше.
Он летел над сотней озер, соединенных каналами и паромами. По водной
глади праздно скользили мелкие лодочки и катамараны.
- Воскресное гулянье, - пробормотал Брукс и, никем не замеченный,
продолжил полет. - Я лечу сейчас над гетто. При виде его мне вспоминаются
стихи из "Матушки Гусыни". Хорошо, наверное,
быть членом меньшинства, знать, откуда ты родом и что означают слова,
не поддающиеся точному переводу. Здесь никто не мог быть счастлив. Смертное
ложе иллюзий. Невидимые стены. Мужчины и женщины жили в этих пещерах
вчерашним днем, стараясь обеспечить своим детям день завтрашний. Но я не
могу печалиться о них. Они знали любовь, какая всем нам уже недоступна. Где
бы вы ни поселились, оставьте в новых мирах место для тех, кто нуждается в
ощущениисвоей особенности; мы не можем быть все одинаковы, да и не нужно
нам такими быть.
Брукс воспарил к верхним уровням жилых кварталов, пролетая над
боковыми улочками и ныряя под воздушные мосты, скользя над движущимися
дорогами и отбрасывая длинную тень на каменные поверхности бесчисленных
стен. Пологие склоны и неожиданные обрывы. Впадины и туннели, созданные
специально для тех, кому по душе прохладные тенистые места, где все еще
струился аромат гардений.
Брукс остановился в крохотной рощице карликовых деревьев и попытался
сочинить еще одно стихотворение, на сей раз для жены.
- Возможно, это неправильно, Калла, но ничего лучшего я придумать не в
силах. Мысли мои разбегаются. Я хочу сказать что-то особенное тебе и детям,
однако время поджимает - и я, наверное, это заслужил, если за целую жизнь
не сумел выразить тебе всю свою любовь и уважение.
Ты для меня - самые лучшие мгновения, и самые яркие краски, и самые
глубокие вздохи, и вся невыразимая прелесть бытия. Я всегда боялся, что не
заслуживаю тебя. Но теперь я доволен: я был тобою любим. Ох, черт возьми,
любовь моя, моя единственная, я не способен сейчас писать стихи. Прости, но
все, что мне приходит в голову, - это слова, сказанные другим человеком.
Его звали Рэндалл Джаррелл[Рэндалл Джаррелл - американский поэт
(1914-1965). (Примеч. пер.)], он жил сто лет назад и никогда не смотрел на