"Харлан Эллисон. Чернокнижник Смит" - читать интересную книгу автора

комнату, чувство вины, а не желание объясниться с девушкой?
Он закрыл дверь и прислонил к ней старое цинковое корыто (простейшая
звуковая сигнализация - дверь открывается, корыто падает), а также произнес
заклинание-ловушку (воспроизвести здесь это заклинание означало бы
подвергнуть читателя смертельной опасности)...
Никси:
- Ну и как твои успехи?
Инкуб:
- Я заманил его на старое место.
Никси:
- Не боишься, что он заподозрит неладное?
Инкуб:
- Куда ему. Я сделал так, что он только о ней и думает, об этой
девчонке. Сейчас он уснет - тогда можно будет завершить начатое.
Никси:
- Какая еще девчонка? Ты всех нас погубишь, кретин несчастный!
Инкуб:
- Я уже ловил его на эту наживку, и он просто чудом сорвался с крючка.
И чего ему не спится? Я бы взял его голыми руками. Да успокойся ты, никакая
это не девчонка, а суккуб.
Никси:
- И ты уверен, что он не догадается?
Инкуб:
- Во-первых, Смит - человек, и, следовательно, глуп. Во-вторых, сейчас
он истощен физически. В-третьих, его гложет чувство вины перед ближними. И,
главное, он еще никогда не любил. Пусть узнает, что это такое. Любовь его
вконец обессилит. И тогда он - мой!
Никси:
- Не твой, а наш!
Инкуб:
- А ты-то тут при чем?
Смит, притаившись в самом темном углу, ждал.
И вдруг почувствовал, что ему страшно хочется спать. Ну да, его
неудержимо клонило ко сну.
Спать? Средняя продолжительность человеческой жизни - шестьдесят лет.
Двадцать из них мы приносим в жертву этой нелепой привычке, и все потому,
что жизнедеятельность нашего организма достаточно случайно зависит от
вращения Земли вокруг Солнца. Первобытный человек в страхе перед хищными
зверями, которые видели в темноте лучше, чем он, прятался по ночам в пещеры
и разводил костры. Звери в свою очередь избегали встречи с ним при дневном
свете. Вот откуда эта древняя и, должно быть, уже неискоренимая привычка.
Подумать только: двадцать лет жизни проводить в полубессознательном
состоянии! Впустую расточать треть отпущенного срока, тогда как вся-то
жизнь лишь искра во мраке вечного небытия!
С юных лет он отвергал эту жестокую, властную необходимость, это
посягательство на свободу воли, этот абсолютный вакуум сознания. Но теперь,
когда весь мир был против него, уснуть означало для Смита стать
беззащитным.
И все-таки потребность в сне оказалась сильнее страха смерти. Смит уже
ничего не видел и не слышал, - любой недруг, подкравшись на цыпочках,