"Густав Эмар, Верналь-Фонтениль. Гипнотический роман " - читать интересную книгу автора

- Хорошо, ты увидишь ее! Сойди на землю и оставь свою лошадь, которая
теперь тебе не нужна, и которую ты найдешь, когда это будет нужно.
Не колеблясь ни минуты, незнакомец спрыгнул на землю и бросил поводья
на шею своей лошади.
- Я готов! Где ты?
- Следуй за этим светляком, который танцует перед тобой! - отвечал
таинственный голос. - Он проведет тебя к той, которую ты хочешь видеть!
- Хорошо, пойдем! - проговорил наш незнакомец.
Не обращая внимания на лошадь, которую, как он услышал, уводила куда-то
таинственная рука, неизвестный направился к светляку, двигавшемуся впереди
него, как бы, действительно, служа ему проводником.
В эту минуту зигзагообразная молния прорезала тучу: раздался страшный
удар грома - и ураган начался. Незнакомец покрепче надвинул на голову свою
шляпу закутался поплотнее в свой плащ и решительно продолжал свой путь вслед
за светляком, который двигался впереди него, казалось, на одном и том же
расстоянии.

2. Харчевня

Посреди деревьев акажу, тамариндов и бавульников, окруженная со всех
сторон огромными бамбуками, образующими живую непроходимую изгородь,
возвышалась жалкая хижина, или, лучше сказать, ахуна, выстроенная на краю
узкой тропинки, глубоко уходившей в овраг
Хижина принадлежала одной негритянке и официально считалась харчевней,
где случайный путник, забредший в эти места, мог закусить и выпить. Но на
самом деле сюда сходились только подонки общества, бродяги, игроки и
представители еще худших профессий
Негритянка, по имени Розенда Сумера жила здесь одна, или, по крайней
мере, делала вид что живет одна. Никто не знал ее родителей, у своих соседей
она пользовалась крайне сомнительной репутацией и те далеко обходили ее
хижину из суеверного страха, чтобы она не накликала никакой беды.
Насколько можно было судить, Сумере было около 40 лет. Говорят, в
молодости она была очень красивой. Называли три - четыре истории, в которых
она играла выдающуюся роль и в которых фигурировали убийства, поджоги и
отравления.
Но страх, который внушала эта женщина, был настолько велик, что, хотя
преступления приобрели общую огласку, однако никто не решался вслух обвинить
ее в них. Все люди ее класса оказывали ей, действительно или притворно,
глубокое уважение, которым заразились даже помещики, люди, бесспорно
интеллигентные. Эта безнаказанность еще больше увеличивала ее поражающий
цинизм.
В тот день, когда начался наш рассказ, между десятью и одиннадцатью
часами вечера, в то время, как ураган свирепствовал, с корнем вырывая
столетние деревья и превращая ручьи в бурные потоки, харчевня негритянки
светилась, как отверстие ада: за плохо притворенной дверью слышались хриплые
голоса пьяных людей, оравших песни.
Четыре субъекта, с подозрительными лицами, сидели здесь, развалившись
на скамьях, вокруг грязного стола, и полными стаканами тянули тафию. Эти
четыре субъекта, отталкивающая наружность которых носила следы скотского
отупения, производимого пьянством, были, насколько можно было рассмотреть их