"Густав Эмар. Карденио " - читать интересную книгу автора

Техаса к Соединенным Штатам, весь день стояла удушливая жара. Тяжелый воздух
был как бы насыщен электричеством. К вечеру небо приняло медный оттенок. Не
было ни малейшего ветерка, но деревья и кусты как-то странно подрагивали,
что показалось бы необычным любому человеку, кроме коренных обитателей этой
страны. То были предвестники ужасного урагана кордоннасо, который налетает
со Скалистых гор, неся ужасные разрушения.
Было 8 часов вечера. В жалкой, открытой всем ветрам хижине, слепленной
из глины и соломы и состоявшей всего из двух комнат и чердака, на простой
деревянной скамье сидел человек. Перед ним стоял шаткий стол. Под одной из
его ножек - самой короткой - торчал камень. На столе лежала еда; она
состояла из засохшего куска мяса лани и дикого салата, заправленного за
неимением прованского масла молоком,
Эта лачуга, считавшаяся самым приличным зданием в Кастровилле, - а
именно такое название носил город - была приходским домом, а человек,
находившийся в ней, - священником. Город Кастровилл являлся не чем иным, как
деревушкой, состоявшей из шестидесяти подобных домов и сотни индейских ранчо
и хижин, оспаривавших друг у друга первенство по неухоженности и
обшарпанности. - В продолжение многих лет Франция присылала сюда, так же как
и в другие дикие страны, своих миссионеров, которые с поразительным
терпением и самоотвержением, достойным лучшего применения, употребляли свои
усилия для распространения христианства среди обездоленных обитателей этих
земель. Они старались, кроме того, научить их читать, писать, заниматься
земледелием, ткать, шить и так далее.
Дом, в который мы только что ввели читателя, был построен двумя
французскими священниками, которым пришлось быть архитекторами, каменщиками,
столярами и малярами, причем даже необходимые для постройки инструменты им
приходилось изготавливать самим.
Один из священников, не вынесший нечеловеческого напряжения, скончался
еще во время строительства, и его напарник, тоже ослабленный болезнью,
похоронил его в садике, примыкавшем к дому. Могила с простым деревянным
крестом вся заросла благоухающими кустами роз, жасмина и резеды. Напарник
пережил своего товарища всего на два месяца: он скончался в Галвестоне, куда
был привезен уже умирающим.
Мы воздержимся от каких бы то ни было комментариев на сей счет. История
французских миссионеров изобилует подобными печальными примерами.
Новый кастровиллский священник, сменивший своих предшественников, был
тот самый человек, которого мы застали ужинающим в своей хижине. Ему было
двадцать пять лет, хотя на вид можно было дать и более тридцати. Высокого
роста, широкоплечий, он производил впечатление исключительно сильного
человека; лицо его отличалось правильностью и чистотой линий; высокий лоб,
прекрасные голубые глаза, глядящие всегда прямо с выражением неизъяснимой
доброты и энергии, прямой нос с тонкими ноздрями, прямой же подбородок с
ямкой, слегка выдающиеся скулы, правильный рот с удивительно доброй улыбкой,
обнаруживающей ряд прекрасных зубов, - все это вместе являло одну из самых
симпатичных физиономий. Причем светлые шелковистые волосы, разделенные на
прямой пробор и падающие на плечи густыми локонами, худоба и бледность лица
придавали всему его облику отпечаток какого-то странного смирения и
самоотреченности.
Его костюм состоял из черной шерстяной сутаны, сильно потертой и
заштопанной во многих местах, которая скрывала, вероятно, еще более бедную