"Киррил Емельянов. Белая нищета" - читать интересную книгу автора

воображения - что человек очень-очень хороший - то есть сам процесс -
доставляет огромное удовольствие. В конце концов, именно он побуждает меня
сесть и написать обо всем этом. После встречи с А. я должен был ехать в
храм, на службу. В церкви, если вы не знаете ни одной молитвы, можно просто
стоять и думать о чем-то своем, личном. Уйти в себя. И я знал, о чем буду
думать сегодня. Вспоминать прошедший день.
Вспоминать встречу с А. И еще, может, поставлю свечку. Она зажжется от
других свечей, поставленных за других живых, и тем самым соединится с ними.
И будет гореть. Может, тогда мне станет полегче...

Hебольшой вестибюль "Бауманской" был заставлен бронзовыми статуями. В
тупике висел мозаичный флаг. Я встал как раз под ним и осмотрелся. Рядом
прогуливалась какая-то девица, но явно не А. Я вытащил из рюкзака учебник и
начал ходить взад-вперед от стенки к стенке, неся его перед собой как
фонарь. Люди проходили мимо, конечно же не обращая никакого внимания, но
мне казалось, что все смотрят и интересуются исключительно мной.
От этого я еще больше волновался. У меня тряслись руки. Тело пробивала
мелкая дрожь. Я прекрасно осознавал, что сам себя ввожу в нервозное
состояние. В состояние, близкое к шоку. Я мог в любой момент дать "отбой",
сесть на скамеечку рядом и заняться литературой. И тогда все мысли о скоро
предстоящем свидании улетели бы куда-нибудь далеко... в тоннель... под
поезд...
И тут краем глаза я заметил, что кто-то приближается. Мое
напряжение достигло пика. Что я сейчас скажу? Какими будут мои
первые слова?..
- Сигареткой не угостите?
Это был какой-то дед. Поодаль стояла бабка. От неожиданности, у меня
книжка упала на пол, причем обложкой кверху.
- Сиг-гареты... А, к-конечно, - голос у меня дрожал, - Пожалуйста...
Я нагнулся, отряхнул учебник и засунул его подмышку. В ответ на
протянутую пачку (выбирайте, мол, сами, сколько хотите) дед высыпал мне в
другую руку горсть мелочи:
- Бери, заслужил... - и тут вдруг ни стого ни с сего:
- Ты, вот, писатель-литератель, молодой, а я с ней, - показывает пальцем
на бабку, - живу тридцать лет. Вот я тебе скажу, незавидный мой опыт...
Короче, до сорока пяти оставайся... Hу, ты понял...
- Пошли, пошли, - зашипела старуха.
- Спасибо, - поблагодарил я за монетки и за ценный совет. Что же это
такое?! Да неужели у меня такой вид, что даже за сигаретку какой-то бомж
мне платит! Вроде, нет. Вроде, брюки приличные. Куртка тоже. Учебник...
Может, что-то другое. Что-то еще заставило этого старика, что ли...
сжалиться.
А, может, он и понял в чем дело. По моему голосу. Или, во-всяком случае,
догадался. Как загадочно он усмехнулся, услыхав звон монеток в моей руке...

И тут - идет! Я сразу понял, что это она. И только для вида не пошел
навстречу, а остался на прежнем месте. Пусть сама подойдет... Пусть сама
первая спросит...
- Вы - Мэрлин?
- Почему именно я?! Может, это кто-то другой, и тоже с учебником...