"Дмитрий Емец. Андрей Боголюбский [И]" - читать интересную книгу автора

бежит, а кто и бредет. Тошно нынче у нас под Черниговым.
- Что ж тошно-то?
- А то и тошно: то недород, то мор, то сушь, то звезды вдруг средь бела
дня небо обсыпят... Последние времена, видать, настают. Осерчал на нас Господь
за грехи наши. Теперь все едино, куда ни брести. Посадил нынче пшеницу - всю
засухой побило до зернышка. Вот и решили уйти. Сказывают, хорошо на севере...
А я так думаю: хорошо ли, плохо ли, да хуже чем у нас не будет уж. А ты, брат,
вижу, пешаком? Конь-то пал?
- В дружину отняли, как Василько с Володарем на Давыда ходил... Самого
тоже взять хотели, едва откупился, - хмуро отвечает мужик.
- А женка, дети есть у тебя? - спрашивает Поликарпова молодуха.
Угрюмый мужик сглатывает. Камнем ходит заросший кадык.
- Половцы угнали... Вернулся с промысла, а на месте деревни пепелище. Один
сарай стоит... Упал я на землю, до рассвета пролежал, а утром встал, головню
раздул, подпалил сарай и сюда подался...
Бабенка пригорюнивается было, прижимает к щекам руки, но затем начинает
быстро перенать ребенка.
- А сарай-то зачем спалил? - спрашивает с жалостью Поликарп.
На огонь костра подходят еще двое, видно, горожане. Один средних лет,
степенный, другой - маленький, беспокойный, видом послушник или попов сын.
Крестятся, просятся погреться, а сами жадно, не решаясь попросить, косятся на
мучную похлебку.
- Чего уж там: садитесь, похлебайте. Откуда идете-то, православные? -
спрашивает их Поликарп.
- Из Киева...
- Что, уж и в Киеве не стало житья?
- Ныне нигде его не стало. Замучили ростовщики поганые. Возьмешь в долг
хоть полгривны, всю душу из тебя резами вытянут. Втрое, всемеро получат.
Покровительствует ныне князь наш Святополк иудеям, а те и рады... Вот я,
положим, был купец, а теперь гол молодец! - неохотно отвечает степенный.
Спутник его, как завороженный, глядит на огонь и вдруг, ни на кого ни
глядя начинает говорить:
- Послушник я Киево-Печерского монастыря... Отпросился уж и я, грешный, у
игумена, мочи нет терпеть. Вначале думал в Галичскую землю податься либо в
Польшу, да после в суздальские земли решился... Много на юге князей, что ни
год друг на друга ходят. То Святополк на Давыда, то Давыд на Василька, то
Василек на Святополка, то Володарь с Давыдом половцев наводят, то Олег... Что
ни год, то Киев горит, то Вышгород, то Витичев, то Чернигов. Один Мономах,
князь Владимир Всеволович, болеет душой за Русь, да только много ль в том
спасенья? На золотом-то столе Святополк, с него и спрос.
Бывший купец берет деревянную ложку и, перекрестившись, начинает есть.
- Ничего, братья, - говорит он. - Устроимся как-нибудь. Сказывали мне,
князь суздальский Юрий Владимирович, помоги ему Господь, ссуду дает
новоприбывшим, кто на землю сядет али торговлишкой займется... Выдюжим...

* * *

Земли ростово-суздальские лежали на севере, за глухими лесами страны
вятичей. Испокон веку знала их Русь как Брынские леса. Опасные чащобы,
разбойные. Ни дорог прямоезжих, ни троп - один лишь Муромец Илья, по былинному