"Секст Эмпирик. Сочинения в двух томах. Т. 1 " - читать интересную книгу автора

четырех чисел мыслится и тело, и бестелесное, а из этих последних - все:
если распространится точка, мы получим образ линии, которая есть длина без
ширины, а если распространится линия, то мы (этим самым) создали плоскость,
которая есть некоторая поверхность, не имеющая глубины, с распространением
же поверхности возникает трехмерное тело. Однако во всяком случае для точки
существует единица, поскольку она неделима, [как и точка]. А для линии -
число два. Ведь откуда-то получается линия - [при движении] от одного к
другому и от этого опять к иному. Для трехмерного же тела - число четыре,
потому что если мы над тремя точками [в одной плоскости] поставили
четвертую, то возникает пирамида, которая, как известно, есть первая фигура
трехмерного тела. Следовательно, по праву Четверица есть источник
универсальной природы.


79

Еще иначе. Все постигаемое человеком, говорят они, есть или тело, или
оно бестелесно; будет ли оно тело или будет оно бестелесно, оно не
постигается без числового рассуждения. Если оно тело, то потому, что оно,
существуя с тремя измерениями, указывает на число три.

Действительно, из тел одни состоят из предметов связанных (как судно,
цепи, фаланги), другие - из объединенных в одно целое, когда они держатся
при помощи одного [общего] состояния (как растения и животные), третьи - из
разъединенных (как хоры, войска, стада). Однако, будет ли состоять оно из
связанных, будет ли из объединенных, будет ли из разъединенных предметов,
оно все равно содержит числа, раз составилось из многого.

Кроме того, из тел одни пребывают в области простых качеств, другие -
в области комбинированных качеств. Вот, например, яблоко. Последнее имеет
разнообразную окраску для зрения, вкус для вкусового ощущения, запах для
обоняния и гладкость для осязания. А ото, очевидно, относится к природе
числа. То же самое рассуждение и относительно бестелесного, потому что уже
и бестелесное время захватывается числом, становясь расчлененным по годам,
месяцам, дням и часам. Так же и точка, линия, поверхность и прочее, о чем
мы раньше - пусть кратко - беседовали, сведя мысли и об этом к числам.

Согласуются со сказанным, говорят они, и факты, относящиеся к жизни,
равно как факты, относящиеся к искусствам. Именно, повседневная жизнь о
каждой вещи судит при помощи критериев, которыми являются усиленные меры.
Если, именно, мы устраним числа, устранится и локоть, состоящий из двух
полулоктей, из шести ладоней и из двадцати четырех пальцев.

Устранится и медимн, талант [41] и прочие критерии, так как все это,
раз оно состоит из множества, по этому самому есть уже вид числа. Отсюда им
же держится и прочее - займы, удостоверения, бюллетени, контракты, сроки,
очереди. И вообще чрезвычайно трудно найти в жизни что-нибудь непричастное
числу. Во всяком случае никакое искусство [паука] не существует вне
соразмерности, а соразмерность покоится в числе.