"Виктор Эмский. Рядовой Мы" - читать интересную книгу автора

-- Мерзавец!.. О нет, нет -- даже не трибунал!.. Этой... Этой ночью вы, рядовой
М., вы... вы обесчестили мою невесту Виолетту!..
Товарищ старший лейтенант Бдеев говорил еще долго и горячо, но лишь два
ключевых слова -- "сатисфакция" и "секунданты" -- лишь два этих страшных слова
запечатлелись в помутившемся моем сознании, запали в душу.
-- Дуэль?! -- не поверил я. -- Вы шутите?..
Он не шутил. Я уронил голову на грудь:
-- К вашим услугам, господин поручик, -- сказал я. -- Выбор оружия за вами...

От рядового М. -- сочинителю В. Тюхину-Эмскому


Письмо первое.
Цитата... хотел написать "дня", но поскольку дня, как такового, так и не
наступило -- цитата ситуации:

" -- Так за что же-с, за что, -- говорю, -- меня в военную службу?
-- А разве военная служба -- это наказание? Военная служба это презерватив."
Н. С. Лесков "Смех и горе"

Здорово,
отщепенец!
Хочешь верь, хочешь не верь, но это вот посланьице я строчу, сидючи в
"коломбине". Ежели у тебя, маразматика, окончательно отшибло память, напоминаю:
так именовалась наша с тобой родимая радиостанция. Я опять, слышишь, Тюхин,
опять приказом командира батареи назначен на боевое дежурство, и снова
как тютя сижу в наушниках, вслушиваясь в шорохи и посвистывания пугающе пустого
эфира, из чего, Тюхин, со всей непреложностью следует, что Небываемое в
очередной раз сбылось: на старости лет я вторично загремел в ряды
доблестных Вооруженных Сил того самого Советского Союза, к роковому развалу
которого и ты, демократ сраный, приложил свои оголтелые усилия.
Как сие случилось (я имею ввиду внезапную свою ремилитаризацию) -- это вопрос
особый, сугубо, в некотором смысле, засекреченный. Одно могу сказать тебе,
сволочь антипартийная: слово, Тюхин, а тем паче твое -- это даже не воробей,
это целая, подчас, Птица Феликс -- химероподобная, несусветная,
всеобсирающая... Короче, опять ты, как накаркал, ворон ты помоечный!..
Как и в прошлый раз, солдатская служба моя началась куда как весело: в
результате ЧП я попал в гарнизонную санчасть, из каковой, даже не проспавшись
как следует, героически драпанул в родную батарею, ибо обстановка, Тюхин,
настолько тревожная, настолько, прямо как в дни нашего с тобой Карибского
кризиса, взрывоопасная, что разлеживаться в персональных палатах, на батистовых
простынях не позволяет гражданская совесть.
Представь себе опустевшую казарму, потерявшего при виде меня дар речи
дневального Шпортюка, схватившегося за сердце лейтенанта Скворешкина...
Невероятно, но факт -- даже койка моя оказалась незанятой -- на стенке в
изголовье висел вставленный в рамку мой траурный фотопортрет, а в тумбочке я
обнаружил свою голубую мыльницу и, так и не дочитанный, библиотечный "Капитал"
К.Маркса.
Было без тринадцати 13. За окном, на ярко освещенном, обрати внимание, Тюхин --
не солнцем, а электрическим светом плацу сержант Филин муштровал салаг.