"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Оружие твоих глаз" - читать интересную книгу автора

ребенок, мальчишка, а я старик. Мне с вами на одной парте сидеть смешно.
Все эти игры и забавы для меня так, тьфу! Да и сил у меня для них нет. Я
свои силы для другого берегу.
- Поэтому на тебя ребята зуб имеют, что ты перед всеми заносишься и
самым умным себя считаешь.
- Не заношусь я, просто мне не до них. А на уроках я занимаюсь делом.
Мне нужно получить четкие правильные знания. Мне некогда в морской бой
играть, я из-за своей головы да нервов месяцами в школу не заглядываю, сам
знаешь. У меня все рассчитано, у меня цель в жизни есть. А что у вас? Ну
что с вас спрашивать? Вам пятнадцать лет, а мне тридцать, сто тридцать!
Саша замолчал, закрыл сверкающие черные глаза и подставил лицо солнцу.
Они молчали, и молчание длилось бесконечно долго, время текло медленной и
густой медовой струей. И не было конца вязкому молчанию, льющемуся теплу
из синих небес, назойливому жужжанию невидимых мух.
- Саша, - робко попросил Сережа, - ты обещал досказать мне про черные
очки. Это те самые? Неужели они могут убивать? Ты пробовал?
- Ишь ты какой... А впрочем, сказавший "а", да скажет "б".
Он нахмурил брови.
- Так получилось, что я был в другом лагере, не там, где отец. И, как
ни странно, ближе, чем он, к гибели. Я не изнывал от непосильного труда в
каменоломнях, меня везли прямо в газовые камеры. Это был Освенцим, будь он
проклят отныне и навсегда! Спасло меня чудо - меня не сожгли сразу, а дали
возможность умереть от дизентерии и голода, ну, а если бы я это выдержал,
тогда бы, конечно, сожгли. Потом немцы ударились в бегство, не забыв
прихватить с собой и уцелевших узников. Начались мои-скитания по лагерям.
Но до окончательной ликвидации дело не дошло. В одно прекрасное утро
немецкая охрана исчезла. А вскоре подошли американцы. Я тогда уже был
очень болен. А месяцы, проведенные в Западной зоне, меня окончательно
доконали. Нервы стали совсем никудышные. Я не буду рассказывать, что мне
пришлось вынести потом, это слишком много, да и вредно слушать детям.
Одним словом, я выбрался оттуда и вернулся сюда, подо Львов, в родные
места. Я знал, что не найду своей матери, она погибла в газовой камере. Но
я не знал, что сталось с отцом. Он скрывался у чужих людей, он был блондин
с голубыми глазами, и его не могли схватить на улице. В концлагерь его
привело предательство. Вот так...
Саша замолк.
- Дай сигарету, Сережа.
- У меня с собой нет.
- Ладно, черт с ними, с сигаретами. Да, дома меня ожидала огромная
радость. Это даже не радость, а счастье. Меня встречал живой и почти
здоровый отец. Что тут было! Я узнал, что своим вызволением из Западной
зоны обязан в значительной мере усилиям отца. Он разыскал меня... Мы
попытались жить заново, Ведь мы были не только родственники, но и товарищи
по страданию. Все шло отлично. Отец с головой влез в работу, он хорошо,
знал людей и наши условия. Выезжая в село, он не клал в коляску мотоцикла
автомат, как это делает наш уполномоченный, что живет напротив, но... в
кармане его лежали черные очки.
- Как? Они же были у геолога?
- Из семерых, покинувших концлагерь, в живых остался только отец.
Остальные погибли. Кто в партизанах, кто умер в дороге от истощения.