"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Ярмарка теней" - читать интересную книгу автора

что Второв сам ушел от жены. Недаром же он снимал какое-то время комнату
где-то в Марьиной роще, пока не въехал в кооперативную квартиру.
Кроуфорд тоже обладал даром целиком отдаваться делу. И это,
естественно, сблизило его с Второвым. Разговаривали они мало и
симпатизировали друг другу поэтому молча.
...Конец рабочего дня. Весенний вечер. Второв с Кроуфордом находятся в
лабораторном полуподвальном помещении. Пахнет аммиаком и еще чем-то
неприятным. Сотрудники давно покинули эту комнату. Они не любят ее за
сырость. Кроуфорд сидит на стуле, вытянув ноги, и смотрит в потолок. Перед
ним лежит научный отчет, которым Второв надеется насытить на некоторое
время безмолвное любопытство молодого доктора из Колумбийского
университета. Кроуфорд говорит по-русски неважно, а читает медленно, а
Второв не без основания полагает, что отчета ему хватит как раз до
отъезда. Но Кроуфорд не торопится взять в руки еще пахнущий клеем после
переплетной отчет. По своему обыкновению, о чем-то размышляет,
сосредоточенно уставившись в потолок. Второв возится у термостата. Он
использует каждую передышку для того, чтобы подвинуть дело жизни хоть на
дюйм вперед.
- Эволюция и стенды, - изрекает Кроуфорд.
- Правильно, Джон, это вы в точку попали, - пыхтит Второв у термостата,
- именно так. Но сначала нужно досконально изучить отдельные механизмы, а
затем выносить их на стенды. Этот процесс переноса не прост. Системы
дыхания и кровообращения и их механизмы известны. Но на создание
соответствующих стендов понадобилось десять лет. Стенд искусственных почек
разработан в совершенстве только благодаря новым материалам, а не потому,
что до конца известен физико-химический механизм выделения вредных веществ
из организма. Что же касается нервной системы...
Внезапно Кроуфорд делает характерное движение носом.
- Это есть спирт, - взволнованно объявляет он.
- Да, я протираю... а что? Хотите выпить?
Кроуфорд радостно улыбается и кивает головой. Ай да колумбиец!
Все оказывается очень просто. В подпитии Кроуфорд словоохотлив, как
сорока. В компании симпатичного "мистера Фтороф" Кроуфорд воздает должное
своему любимому напитку, спиритус вини ректификати, наливаемому из милой
сердцу шотовской колбы в такой знакомый тонкий химический стакан. Если
допустима такая классификация, то Кроуфорд выдерживал обычно
лабораторно-химический стиль пьянства. В качестве сопровождающих
аксессуаров ему требовался запах горячей газовой горелки, собеседник в
белом халате и химическая посуда. Это осталось в нем со студенческих
времен, о чем он доверительно сообщил Второву:
- Славное время. Большой подъем чувств. Гигантская игра фантазии.
Каждый студент - супермен.
- Да, молодость. Но она проходит. Человек взрослеет, появляются другие
интересы, - соглашается Второв.
Кроуфорд качает головой:
- Не так просто. Главный интерес остается. Центральный вопрос жизни.
- Какой такой центральный вопрос? - настораживается Второв.
- Вопрос человека. Его чувства, дела, - неопределенно отзывается Джон
Кроуфорд.
Второв приглядывается к Кроуфорду. Что он хочет сказать, этот странный