"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Возвратите любовь (Авт.сб. "Ярмарка теней")" - читать интересную книгу автора

недавно, спрятавшись среди бочек, видела, как пронесли на бамбуковой палке
голову ее мужа. Впрочем, и на него временами накатывала волна какого-то
помутнения. Он и сам забывал тогда, что у нее был муж - его хороший
приятель, и ему начинало казаться, будто она всю жизнь провела с ним и к
нему приехала на эти две недели.
Но потом на него находило. Изводил ее дикими расспросами, порой жестоко
бил, чтобы через минуту молить о прощении, осторожно снимая губами
слезинки с ресниц. Горькие, соленые слезинки. Как-то он разбил ей губы в
кровь и с напряженным любопытством следил за тем, как тонкая алая струйка
сбегает по подбородку и расплывается на сэйлоновой блузе ржавым пятном.
На другой день он нежно целовал коричневую корочку на ее распухшей
губе, но через час спрашивал, всегда ли так быстро свертывается у нее
кровь.
Они пробирались сквозь джунгли по компасу, сгибаясь под тяжестью
рюкзаков. Покидая вертолет, они забрали с собой всю провизию. Но с каждым
днем рюкзаки становились легче, а конца мучительному пути все не было. Она
кротко и безропотно сносила самые страшные оскорбления. И это еще больше
настораживало и раздражало его.
Припадки буйства овладевали им все чаще. То мольбами, то побоями он во
что бы то ни стало хотел вырвать у нее признание. "Кто же ты?" - кричал
он. И столько было тоски в этом нечеловеческом вое, что где-то в джунглях
отзывались на него звери и долго-долго не могли потом успокоиться.
А она, казалось, не понимала, чего он от нее хочет. Легко переходила от
слез к смеху, преданно следила за ним большими фиалковыми глазами.
И как-то ночью, когда вокруг, точно глаза хищников, светились грибы и
звери неведомыми тропами шли на водопой, он совсем обезумел. "Я должен
знать, кто ты, - хрипло сказал он. - Я больше не могу так. Скажи мне, кто
ты... Признайся! Прошу тебя..."
Он разбудил ее. Но она по-прежнему не понимала, чего он от нее хочет,
или делала вид, что не понимает. Тогда он задушил ее, с ужасом сознавая,
что делает нечто страшное и непоправимое, но не мог остановиться. Когда
она затихла в его руках, он закричал, рванулся, запутался в парашютном
шелке. Наконец как-то выбрался и побежал, продираясь сквозь влажные
колючки. Он бежал и все пытался рассмотреть свои руки. Но было темно, и он
ничего не видел, а все бежал, бежал. Так он и не понял, что все же
произошло, не разрешил ничего, не избавился. Бежал и все звал ее, пытаясь
разглядеть свои руки. Но только летучие собаки бесшумно проносились над
ним.
Из леса он вышел заросшим и грязным, с дикими, блуждающими глазами,
обведенными землистыми кругами, ясно видимыми на нездорово зеленой коже.
Говорят, он напоминал сумасшедшего лемура, если только лемуры могут сойти
с ума.
Его поместили в психиатрическую больницу. С помощью хемотерапии кое-как
вправили мозги. Но, по-моему, он так и остался свихнувшимся. Недаром
некоторые принимают его рассказ за маниакальный бред. Ведь он один уцелел
из всего гарнизона и долго шатался в римбе. Но кто может знать... Он же
один уцелел из всего гарнизона.
Я почему-то поверил в эту историю. И сразу же представил себе нас с
Дениз. Мне сделалось страшно. Будто все это произошло со мной и это я
бреду сквозь мокрый туманный лес, а Дениз навсегда осталась там... во