"Михаил Емцев, Еремей Парнов. Иду в глубину" - читать интересную книгу автора

совершенно отличным от других судов: военных и торговых,
траулеров, пассажирских лайнеров" и - танкеров. Крамбол нео-
жиданно стал символом профессии, цеховым гербом, почетной
эмблемой.
- Так-то вот, салага, - закончил Борис Степанович. - По-
нял ты меня - хорошо, а не понял, не прочувствовал - тут ни-
чего не поделаешь. Вот придем во Владивосток, можешь идти к
"купцам" устроиться.
Но Гошка уже не хотел идти в торговый флот. А впереди был
случай, который, может быть, впоследствии и определил его
судьбу.
Холодная и злая свинцовая зыбь била в борта. "Дежнева"
слегка качало. Было промозгло и неуютно. Ровный и несильый
ветер нес со стороны Тихого океана мелкую водяную пыль. Она
матовой пеленой оседала на медяшке, на хромированных дета-
лях, на проволоке антенны. Глубины здесь, в Четвертом Ку-
рильском проливе, довольно значительные. Контрольно-измери-
тельный пост показал, что кабель, соединяющий острова Онек-
тон и Парамушир, поврежден на значительном протяжении. Рабо-
та была нелегкая. Бортовая качка и белая ненастная тьма -
все небо затянулось плотной тусклоперламутровой пеленой, от
которой побаливали глаза и плохо слушались веки, тоже не
предвещали скорого окончания ремонта.
Автоматические грапнели - кошки с захватами - ухнули в
глубину. Казалось, что ими до бесконечности будут баламутить
желтовато-свинцовую воду.
Несколько раз "Дежнев" промахивался. Контрольный звонок
лишь слабо всхлипывал, как испорченный телефон, когда судно
проносило над кабелем.
- Стоп! Стоп! Давай задний! Малый, малый. Слышь? Сбавь
обороты!
Лицо старпома побагровело, голос охрип, в нем появились
влажные надсадные ноты.
Борис Степанович метался по палубе, рассыпая забористую
ругань. Увидев, что у моториста заело рычаг, он бросился на
помощь. Отпихнув незадачливого малого, Борис Степанович
крикнул и животом навалился на стальную штангу.
"Дежнев" резко сбавил обороты. Фрикционные муфты соедини-
ли кабельный барабан с двигателем. Барабан дрогнул, заскри-
пел и завертелся: чем быстрей, тем бесшумней.
- Порядочек! - удовлетворенно просипел Борис Степанович,
вновь отключая барабан.
Его налившееся от чрезмерного усилия кровью лицо посте-
иенно начало отходить, а на руках все явственней стала прос-
тупать венозная синева татуировки.
- Вот так и держи, Витя, - сказал он, разгибая спину и
все еще тяжело посапывая.
Тут его недреманое око остановилось на манипуляторщиках.
Одним из них был как раз Гошка. От холода руки у него онеме-
ли, и он то и дело подносил их ко рту, чтобы согреть дыхани-