"Ив Энцлер. Монологи вагины " - читать интересную книгу автора

пояснили, что тысячи лет назад йони была более могущественна, чем мужской
символ. Истоки поклонения уходят в тантризм, в основе которого лежит
убеждение, что мужчина может достигнуть духовного совершенства только через
сексуальное и эмоциональное единение с женщиной и ее высшей духовной
энергией. Этот принцип был так глубоко и широко распространен, что даже
монотеистические религии, которые появились позже и принижали роль женщины,
сохранили его в своих устоях, хотя ведущие религиозные лидеры всегда его
отрицали и до сих пор считают его ересью.
К примеру, христиане-гностики боготворили Софию как женское начало
Святого Духа и считали Марию Магдалину мудрейшей из апостолов Христа.
Тантрический буддизм до сих пор учит, что сущность Будды заключена в вульве.
Мистики исламского суфизма верят что фана, или наслаждение, достигается
только с помощью фраваши, женской сущности. Шехина в иудейском мистицизме -
это разновидность Шакти, женского начала Бога. Даже некоторые ответвления
католической церкви, прославляя Деву Марию, больше боготворят Мать, чем
Сына. Во многих странах Азии и Африки, а также в других частях света, там,
где боги до сих пор изображаются как в мужском, так и в женском обличии,
алтарь представляет собой Жемчужину в чаше Лотоса или другие символы,
олицетворяющие "лингам в йони". Индуистские богини Дурга и Кали являются
воплощением сил йони, управляющих рождением и смертью, сотворением и
разрушением.
По возвращении домой я поняла, что американские представления о женском
теле слишком далеки от культа йони и восточного мировоззрения. Даже
сексуальная революция 1960-х привнесла в эту сферу только одно: женщины
стали сексуально доступней для мужчин. "Нет" 1950-х просто сменилось на
постоянное, готовое на все "да". Это продолжалось вплоть до расцвета
феминизма в 1970-х, когда появились разнообразные альтернативы, от
традиционных религий до фрейдизма, от двойных стандартов сексуального
поведения до единого для патриархальной, политической, религиозной среды
контроля над женским телом как над средством воспроизводства.
Первые годы открытий связаны у меня с воспоминаниями о прогулках по
Дому Женщин, который организовала Джуди Чикаго в Лос-Анджелесе. Каждой из
женщин-художниц была предоставлена комната, и именно там мне впервые
открылся символизм нашей культуры. К примеру, форма, которую мы воспринимаем
как сердце, своей симметрией больше напоминает влагалище, чем ассиметричный
орган, название которого эта форма носит. Возможно, это отголосок символа
женского влагалища. Но олицетворяемая им сила была заменена романтикой
времени, в котором господствовали мужчины. Сидя в одной из кофеен Нью-Йорка
с Бетти Дотсон (вы встретитесь с ней на страницах этой книги), я пыталась
вести себя как ни в чем не бывало, пока она шокировала невольных слушателей
энергичным описанием мастурбации как способа освобождения. А когда я однажды
заглянула в журнал "Ms.", то обнаружила среди прочих шутливых заголовков:
"Сейчас 10 вечера. Ты знаешь, где твой клитор?" А когда феминистки стали
носить значки и футболки с надписью "CUNT POWER!" ("Власть Пизды!"), чтобы
вернуть ценность слову "cunt", я смогла прочувствовать возрождение древней
силы. В конце концов, индоевропейское слово "cunt" было образовано от
обращений к богине Кали "Кунда" или "Кунти", которые имеют общий корень со
словами "kin" (род) и "country" (страна).
Эти три десятилетия феминизма были также отмечены сильными волнениями,
поскольку открылись новые факты насилия над женским телом: изнасилования,