"Сюсаку Эндо. Молчание" - читать интересную книгу автора

притягивает взор юноши.


***

До отъезда остается всего пять дней. У нас нет даров для Японии, кроме
жара наших сердец, и потому сейчас мы всецело поглощены заботой о наших
душах. О Санта-Марте больше писать не буду. Господь не утешил нас, даровав
исцеление нашему бедному другу. Но все, что ни творит Господь, - благо.
Наверное, провидение уготовило ему иное предназначение, исполнить которое
предстоит ему в будущем.

Глава 2.

Письмо Себастьяна Родригеса

Pax Christi! Слава Христу!
Не знаю, как рассказать Вам на нескольких листках бумаги обо всем, что
случилось с нами за эти два месяца. К тому же положение таково, что
неизвестно, попадет ли в конечном итоге это письмо в руки Вашего
преосвященства. И все же не могу не писать, чувствую, что просто обязан это
сделать.
После отплытия нам благоприятствовала на редкость хорошая погода. Небо
было ясным и чистым, над волнами мелькали стайки летучих рыбок, сверкавшие
серебром. Каждое утро мы с Гаррпе благодарили Господа за спокойное плавание.
Но вскоре налетел первый шторм. Это случилось в ночь на шестое мая. Подул
юго-восточный ветер. Опытные матросы убрали все паруса, кроме одного. Ночью,
однако, пришлось опустить и его, вверив нашу джонку ветру и волнам, но
вскоре в носовой части образовалась течь, сквозь которую стала проникать
вода. Почти до рассвета все трудились не покладая рук - затыкали щель
парусиной, вычерпывали воду.
На рассвете буря наконец улеглась. Все - и матросы, и мы с Гаррпе -
совершенно без сил неподвижно лежали между ящиками с провиантом, устремив
глаза в небо, по которому плыли на восток темные, набухшие влагой тучи. В
эти минуты мне вспомнился святой Франциск Ксавье, восемьдесят лет назад
плывший в Японию, преодолевая неизмеримо большие трудности. Наверное, он,
как и мы, смотрел после шторма в такое же мутное, белое, как молоко,
предрассветное небо. И не только он... Многие годы сотни миссионеров,
обогнув Африку, миновав берега Индии, пересекали это море, чтобы посеять
семена нашей веры в Японии. Епископ Серкейра, падре Балинья, Органтино,
Гомес, Памелио, Лопес, Грегорио... - всех не перечесть. Немало из их числа
погибло уже у самых берегов Японии, упокоившись на дне морском вместе с
затонувшим судном, как, например, преподобный Жиль де ла Матта. Что вело их
вперед, через такие мучения? Что вдохнуло в их душу страстную волю? Теперь я
их понимаю. Все они вглядывались в такое же мутное небо, в плывущие на
восток темные тучи. О чем они думали в те минуты? И это я знаю отныне...
Из-за тюков донеслись жалобные стоны Китидзиро. Этот ленивый трус почти
не помогал матросам во время шторма; бледный до синевы, он трясся от страха,
забившись в щель между ящиками. Его беспрерывно рвало, и он, валяясь в
отвратительно пахнущей луже, что-то шептал по-японски.