"Асар Эппель. Смятение несуразного немца" - читать интересную книгу автора

тяжкие и мягкие, чем бабочки его детства. Он их с себя сгоняет, и, бывает,
бабочка мерзко раздавливается. Пока он содрогается, пока вытирает руку о
ночную траву, вероятно, фараоновы мыши (их здесь, оказывается, множество)
утаскивают его еду - заплаканный сыр и сухой хлеб.
Так же содрогаясь, когда сторож, помолившись, отворачивается, а сторож
отворачивался всегда, когда кто-нибудь подходит, он спозаранку
подкрадывается к яме с обломками, но пугливо, - едва сторож поворачивает
голову, - в панике начинает глядеть якобы на пролетающих птиц.
Изо дня в день высокий худой оборванец, крадучись, ходит вокруг ямы и
видит, как проворные японцы хватают мраморные осколки, но сторож ловить их и
не думает, а наоборот, стоит туристам появиться, безучастно и картинно
отворачивается.
Кроме того, турок, начиная спозаранку, пятикратно в течение дня
расстилает молитвенный коврик и опускается на колени. Задрав к небесам зад,
сторож словно бы целует траву, каясь, как видно, за свои грехи, при этом
челомкающийся с землей турок (челом кающийся - думает наш бродяга) обращен
лицом к Мекке, а не к яме с мраморными фрагментами. Все пять раз, начиная
спозаранку, наш бродяга подползает к яме, но стоит истово беседующему с
Аллахом сторожу шевельнуться, его пальцы впиваются в траву, натыкаясь иногда
на забальзамированных в предвечные времена фараоновых мышей.
И так изо дня в день, изо дня в день.
Однажды утром он видит, как отмолившийся басурманин, кряхтя,
приволакивает ведро битого мрамора и ссыпает в известную нам уже яму, и он
недоумевает, и ничего не может понять.
Увы, ему невдомек, что лукавые археологи специально накололи на
мраморные осколки дикий камень, чтобы вороватым японцам было чем похваляться
на своих островах.
А сторож отворачивается для остроты момента и правдоподобия кражи.