"Владимир Ераносян. Телевидение умерло, когда явился СУФЛЕР " - читать интересную книгу автора

местная "Кава"[16]и манера его пить из "поррона"[17].
Мраморный пол аэровокзала сменился вымощенной дорожкой центральной
аллеи столицы Каталонии.
- Как красиво! - восхищался молодой человек, очутившийся в сказке за
чужой счет.
- Видишь эти статуи? Они живые. Вот так, без движения, целый день
стоят. Чем только люди на жизнь не зарабатывают, - покачал головой Фридман,
подставляя ногу чистильщику обуви.
Надраив туфли до блеска, бородатый каталонец благодарно улыбнулся,
получив монету в евро:
- Грациас!
Утолив голод в забегаловке неподалеку от памятника Колумбу, Эрнст
Фридман пришел в хорошее расположение духа. Только за границей, далеко от
суетной Москвы, он мог по-настоящему и без лишних глаз расслабиться,
почувствовать себя хозяином жизни. У него теперь было все. Включая бунгало с
бассейном и депозиты в Женеве, Базеле и Люксембурге. Не было только
спокойствия. Сохранить его, работая в России, было невозможно еще со времен
опричины. При этом дядюшка Эрнст резонно полагал, что времена всегда
одинаковые. В этом он был согласен с Познером.
В отличие от своего убитого на заре рекламного передела
предшественника, Фридман достиг своего положения бескровно. То есть только
потом, но никак не кровью. На нем не было этого греха. А за безобидные
шалости не наказывают смертью. Совсем наоборот. Он даже думал, что компромат
на него - это и есть его надежная индульгенция. Ибо потревожить могут только
тех, кто безупречен. Те, у кого рыльце в пушку, всегда сговорчивы, а
следовательно, не опасны...
Но и они ошибаются, когда договариваются не с одним, а с несколькими
покровителями. В периоды безвластия, брожения, кризиса трудно определяться.
Трудно, но надо. И следует сделать правильный выбор. Он всегда один.
Эрнст не верил в фатальность. Его уверенность в своих сверхспособностях
была безграничной. Заносчивость и высокомерие являлись нормой его поведения.
Даже политики лебезили перед ним, когда на носу были выборы. Целый штат
политологов и обозревателей кормился на телестудиях Фридмана. Он научился
одним словом управлять руслом той реки, что зовется "независимыми
комментариями".
Но он был человек, а значит боялся. Страх кратковременно улетучивался
лишь за пределами России. Москва кишела форс-мажорами. Передел
собственности, казалось, не закончится никогда. Оказывая услуги одной
финансовой группе или политической группировке, Фридман автоматически
становился оппонентом другого клана. Пока они мерились могуществом, пока
призывали в союзники Кремль, он мог "попасть под раздачу", сделай он
неправильный выбор. Однако, ему везло. И все свое везение дядюшка Эрнст
сводил к своей прозорливости.
И все же мысли о работе не отпускали его даже здесь, в солнечной
Каталонии. Не покидала и тревога. В последнее время на самых влиятельных
телеканалах творилось что-то неладное. Не только общий спад в
теле-производстве из-за уменьшения потоков "рекламных денег" беспокоил
телебосса. Бывали моменты, когда Фридмана одолевало предчувствие, что он
теряет контроль.
Продюсеры и главы производящих компаний успокаивали его. Уверяли, что