"Кэролли Эриксон. Мария Кровавая " - читать интересную книгу автора

сплетнице-сестре, изгнав ее навечно из числа придворных. Это, в свою
очередь, вывело из себя Екатерину (девушка была среди ее приближенных), что
привело в горячему "обмену любезностями" между королем и королевой. Один из
придворных писал, что в это время отношения между ними были очень
напряженными и мир наступил не скоро.
Из всех житейских неприятностей больше всего Екатерина боялась навлечь
на себя гнев отца. В конце мая она наконец набралась храбрости и написала
ему, что родила мертвого ребенка. Сразу сообщить об этом она побоялась,
потому что мертворожденный ребенок, писала она, "считается здесь дурным
предзнаменованием". Екатерина умоляла Фердинанда не сердиться и считать ее
несчастье "делом рук Господних", поспешив добавить, что у нее есть также и
добрая весть. Кажется, она снова забеременела.
На этот раз ошибки не произошло. Ребенок появился точно в срок, и роды
прошли нормально, без осложнений. Сомнения в способности королевы произвести
на свет наследника рассеялись. В первый день нового года, когда дворцовый
обычай предписывает обмениваться подарками" Екатерина подарила Генриху самый
лучший подарок из всех возможных - сына, "новогоднего мальчика".

***

...И вот поединки закончились, призы розданы, рыцари удалились снять
доспехи и переодеться. После вечерни состоялось пиршество. В трапезе с
королем и королевой принял участие весь цвет английской аристократии, а
также иностранные посланники. Потом гости поднялись из-за столов и перешли в
другой зал, чтобы насладиться представлением. Причем здесь были установлены
также специальные скамьи и подмостки для простого люда, которого собралось
немало. Интерлюдию и несколько новых песен, сочиненных к торжеству, исполнил
некий дворянин из певческой капеллы Генриха, чье пение современники называли
ангельским. После выступления Генрих призвал ирландского лорда О'Доннела,
чтобы в присутствии иностранных послов посвятить в рыцари. А затем по его
сигналу музыканты взяли свои инструменты, и начались танцы.
Первый круг исполнил сам король. Поскольку королева танцевать еще не
могла, он пригласил по очереди каждую из ее дуэний. Екатерина улыбалась,
восхищаясь его подвижностью и азартом. Надо заметить, что в танцах, как и в
турнирных поединках, Генрих был непревзойденным мастером. Особенно ему
удавались подскоки, быстрые повороты и скользящие шаги в зажигательном
итальянском танце сальтарелло. В разгар танца король ухитрился исчезнуть; об
этом знали только Екатерина и еще несколько придворных. Это было его любимым
развлечением - незаметно покинуть собравшихся, а затем возвратиться
неузнанным во главе труппы актеров, музыкантов или в качестве главного
персонажа костюмированной процессии. Ему нравилось появляться перед
придворными в каком-нибудь карнавальном костюме и забавляться их
замешательством, когда они пытались догадаться, под какой маской скрывается
король. Между прочим, таким способом, вероятно немного по-детски, Генрих
желал напомнить, что, несмотря на всю свою куртуазность, он всегда
настороже. Все вроде бы происходило весело и непринужденно, но одновременно
в этом чувствовался какой-то угрожающий намек, что выдавало заветную страсть
Генриха к манипуляции людьми, своими подданными. Его переодевания всегда
имели двойной смысл - шутки и угрозы.
В этих играх он не щадил и Екатерину. Когда она была на последних