"Стив Эриксон. Явилось в полночь море (Магич. реализм) " - читать интересную книгу автора

груди, зато все прочно засели на бедрах. Перечитав несколько раз
объявление, Кристин задумалась, не полагает ли его автор, что она еще и
дура.
- Он, наверное, думает: вот еще одна семнадцатилетняя идиотка, которая
не знает, что значит "сверхъестественно", - сказала она себе.
И все же у нее осталось чувство, что объявление адресовано именно ей.
В надежде, что после звонка эта девица наконец уйдет, бармен разрешил ей
воспользоваться телефоном. Вообще-то она ему даже нравилась, но он уже
предвидел момент во вполне обозримом будущем, когда она слишком засидится.
Рядом с почтовым адресом под текстом объявления был дан и телефон, который
соединил Кристин с автоответчиком.
- Э-э-э, - проговорила она в трубку, прокашливаясь, - мы, девушки на
краю океана отчаяния, не всегда носим при себе портфолио с фотографиями
формата "а-четыре". Я звоню из гриль-бара Джея на Оушен-авеню в Багдадвиле,
неподалеку от... - Она повернулась к бармену.
- От бульвара Пико, - подсказал он.
- От бульвара Пико. Сегодня... среда...
- Пятница, - поправил бармен.
- Пятница... одиннадцатое...
- Тринадцатое.
- Тринадцатое января. И я буду здесь завтра в полдень... в субботу, и
на следующий день тоже.
Бармен поморщился. Кристин повесила трубку. Дохлебав остатки своего
супа, она побрела по направлению к пляжу, где и провела ночь на молу, куря
сигареты, чтобы заглушить голод. В субботу пошел дождь, и под дождем, средь
бела, то есть сера дня, она разделась прямо на пляже, сложила одежду на
камень и искупалась. Несколько прохожих с Оушен-авеню видели ее, и двое
представителей явно кретинского, как она решила, племени юнцов не могли
оторвать от нее глаз. Несколько секунд она вызывающе гладила свои груди у
них на виду - так, смеха ради, - а потом решила, что лучше это дело
прекратить, пока у них дым из ушей не пошел.
Но в этот день в гриль-баре никто не появился, и ей пришлось еще одну
ночь провести на молу за старой каруселью. Теперь она уже чуть ли не
тосковала о старых добрых деньках с Изабель и Синдой. Расхаживая туда-сюда
по молу под дождем, она рылась в мусоре, но без особого успеха, и дошла до
того, что стала слизывать побуревшую горчицу с бумажек из-под хот-догов и
розовое месиво с выброшенных кульков от сахарной ваты. К воскресенью она
была на пороге бреда, шатаясь между изнурением и истощением, и прохожие на
улице обходили ее стороной, считая, что она пьяна или под кайфом. К
воскресенью бармен и повариха в гриль-баре уже не проявляли ни малейшего
дружелюбия.
- Больше сюда не приходи, - сказал бармен, когда она показалась из-за
пелены дождя незадолго до полудня в воскресенье.
Кристин закачалась в дверях, словно сейчас упадет в обморок.
- Сегодня воскресенье, - пробормотала она бесстыдно, готовая на все,
лишь бы ее не прогнали. - Потом вы вспомните, как выгнали меня в
воскресенье, и вам будет не так весело, как сейчас.
- Возможно, - признал он. Было не похоже, что ему и сейчас было
весело.
- Мне очень хочется есть, - добавила Кристин, не найдя ничего лучше.