"Илья Эренбург. Трубка солдата (Советский рассказ двадцатых годов)" - читать интересную книгу автора

земли, все страны и все жизни. Петер ри разу в жизни не ел винограда, он
только видел его в окнах магазинов. Музыки он не любил, а по праздникам
играл в кегли. Он хмурился, когда солнце пекло и йе было дождей, потому
что тогда травы желтели и коровы Петера давали плохое молоко. У него
никогда не болело ухо. Однажды он простудился и с неделю пролежал в
сильном жару.
Мальчиком Петер играл со старой отцовской таксой и картузом ловил
солнечных зайчиков. Его жена Иоганна была бела, как молоко, рыхла, как
вареный картофель, и Петеру это нравилось. Так жил Петер. Потом - говорили
одни, что Германия сражается за свободу, другие, что она хочет похитить
железо и уголь, - Петер Дебау стал солдатом 87-го запасного батальона.
На "ничьей" земле не было ни свободы, ни угля - только кости и ржавая
проволока, но л,юди хотели во что бы то ни стало завладеть "ничьей"
землей. Об этом подумали в штабах и упомянули в бумагах. 24 апреля 1916
года лейтенант призвал к себе солдата Пьера Дюбуа и отдал Приказ в два
часа пополуночи проползти по брошенному окопу, прозванному "кошачьим
коридором", вплоть до германских позиций и установить, где расположены
неприятельские посты.
Пьеру Дюбуа было двадцать восемь лет. Это, конечно, очень мало --
тишайший луч звезды несется много веков. Пьер, услышав приказ, однако,
подумал, что была филоксера, губившая виноград, и болезни, губившие
человека, а стала - война и что человеку надо теперь считать не годы, а
часы. До двух пополуночи оставалось еще три часа и пятнадцать минут. Он
успел пришить пуговицу, написать Жанне, чтобы она не забыла посыпать серой
молодые лозы, и, громко прихлебывая, выпить кружку черного кислого кофе.
В два часа пополуночи Пьер пополз по скользкой глине завоевывать
"ничью" землю. Он долго пробирался окопом, прозванным "кошачьим
коридором", натыкаясь на тюсти и колючую проволоку. Потом коридор
кончился. Направо и налево шли такие же брошенные окопы, сиротливые, как
брошенные дома. Раздумывая, какой выбрать - правый или левый - оба вели
ведь к смерти, - Пьер решил передохнуть, он закурил свою трубку, бедную
солдатскую трубку, испачканную глиной. Было очень тихо - люди обычно
громко стреляли днем, а ночью они убивали друг друга без шума, посылая
разведчиков, как Пьер, или роя подкопы. Пьер курил трубку и глядел на
густое звездное небо. Он не мерил и не гадал, не сравнивал миров со своей
деревушкой в Провансе. Он только подумал: если на юге такая же ночь -
винограду хороню, и Жанне тоже, Жанна любит теплые ночи. Он лежал И курия,
всей теплотой своего тела радуясь тому, что здесь, на мертвой, "ничьей"
земле, он еще жив, дышит и курит, может пошевельнуть рукой или ногой.
Но Пьер не успел раскурить хорошенько трубку, как из-за угла показалось
перед ним чье-то лицо. Кто-то полз навстречу.
Пьер видел лицо - светлое и широкое, непохожее на лица виноделов или
пастухов Прованса, Пьер видел чужое лицо, и чужой шлем, и чужие пуговицы.
Это был Петер Дебау, но для Пьера он был просто врагом, как просто -
война. Он не знал, что вечером германский лейтенант вызвал к себе солдата
Петера, что Петер тоже чинил свою шинель, писал Иоганне, чтобы она не
забывала стельных коров, и, чавкая, хлебал похлебку Пьер не знал об этом,
а если б и знал, все равно не понял бы - ведь в тот год была война. Для
Пьера Петер был просто врагом, и, увидев врага, приползшего навстречу,
Пьер изогнулся, готовый вцепиться в добычу. И рядом Петер, увидев врага