"И.Г.Эренбург. Лазик Ройтшванец" - читать интересную книгу автора

Достаточно с меня московского опыта. Я у вас не отберу вашу жилплощадь. И
размножать немцев я тоже не хочу. Ваш магазин ведь первый в Восточной
Пруссии, и вы можете на этот счет совсем успокоиться. Перестаньте меня
трясти - вы же не посполитый ротмистр! У вас чистый разум, так подумайте
две минуты. Я же ничего не сделал плохого, когда я исповедую мозаизм, и там
прямо сказано, что необходим пот своего лица. Неужели вы думали, что я могу
жить одним моментальным сухариком?
Господин Дрекенкопф в бешенстве рычал: - Посмотрим, разбойник!.. Я тебя
в тюрьму посажу! Я сейчас же отведу тебя в полицей-президиум! Вор!
Большевик! Тебе покажут там, что значит касаться супруги господина доктора
Дрекенкопфа.
Воспользовавшись тем, что господин Дрекенкопф забыл прикрыть дперь,
Лазик выбежал на улицу. Он добежал до первого перекрестка и осторожно, не
нарушая правил о переходе улиц пешеходами, приблизился к полицейскому:
- Скажите мне, господин доктор полицейской философии, как вы думаете,
если я сейчас пойду в тюрьму, меня посадят или нет? Ведь я таки ее коснулся,
и она лучшая в Восточной Пруссии.
Полицейский добросовестно задумался.
- Этого я не знаю. Наверное, с вас потребуют три фотографические
карточки и свидетельство о прививке оспы.
Тогда Лазик тягостно вздохнул:
- Ну, что же, в таком случае мне остается только одно. Вы видите,
господин полицейский доктор, я уже лежу без чувств, и я затрудняю великое
движение, так что скорее ведите меня туда и без всяких фотографических
прививок!

25.

Счастье улыбнулось Лазику. Он не только добрался до Берлина, он нашел
там нового покровителя. Выручил его опять-таки рост. Судьба как бы хотела
загладить обиды, нанесенные низкорослому влюбленному и Феничкой Гершанович
и товарищем Нюсей. Лазик, пожалуй, мог бы попасть в сердечную оранжерею
какой-нибудь новой госпожи Дрекенкопф, вроде карликового кактуса, тем паче,
что в тот год мода была на крохотные зонтики и на коротконогих собачек из
породы скотч-терьеров, но новые горизонты открылись перед ним. Его подобрал
свободный художник Альфред Кюммель, режиссер крупной кинофабрики.
- Какая находка! Сразу чувствуется, что вы русский и что вы большевик.
Вы вели за собой орды. Эта таинственность взгляда... Скрип телег среди
степей... Монгольский профиль. Мановение руки атамана. Фотогеничность
ресниц. Вы получите пять тысяч марок. Вы будете играть главную роль в моей
новой картине: "Песня пулеметов и губ".
Лазик оробел:
- Господин художественный доктор, хотя пять тысяч марок это
столько, что это наверное даже не бывает, как, например, орхидеи, но я
все-таки еще не тороплюсь прыгнуть вам на шею моими мановениями
монгольскаго атамана. Во-первых, вы говорите, что я большевик, хотя я с
вами совсем не знаком, чтобы доходить до таких семейных подробностей.
Правда, в Гомеле Левка всегда кричал "я закоренелый большевик", чтоб его
пропустили на музыкальные гулянья, но ведь вы, кажется, не из Гомеля, а,
наоборот, и чтоб человека постоянно колотили - на это не пойдет даже