"Илья Эренбург. День второй" - читать интересную книгу автора

лет, что путь к счастью долог. Ио длина этого пути его не смущала. Он даже
радовался ей. Он не понимал, как можно перестать строить. Он только-только
открыл занимательную книгу, и он радовался, что в этой книге много страниц
и что ее нелегко дочитать до конца. Теперь он искал уединения. Но он не
чувствовал себя одиноким. Он видел товарищей: как он, они сидели по углам
бараков с растрепанными, зачитанными книжками. Та же лихорадка трясла и
других. Это не была редкая болезнь. Это была эпидемия.
На деревень приходили новички. Перепуганно они косились на
американские машины. Когда инженер говорил: "Нельзя дергать за рычаг", они
недоверчиво ухмылялись: инженер казался им врагом.
Потом люди шли в плавку, как руда. Воздуходувки нагоняли каленный
воздух, и металл отделялся от шлака. Одни продолжали жить, как они жили
раньше. Они уныло работали - клали кирпич или копали землю. Они подолгу
скручивали цигарки. Они препирались друг с другом. Они старались выиграть
на этом пять или десять минут. Они жаловались: "щи в столовке жидкие", "сил
нет - клопы заели", "нельзя ходить по этакой грязище без сапог",
"ударники - истинная чума, из-за них и мучаемся"... Иногда эти люди
казались Кольке преступниками. Он думал, что их надо судить, отобрать у них
хлебные карточки, послать их на принудительные работы. Иногда в смущении он
сам себя спрашивал: может быть, это обыкновенные люди? Может быть, и впрямь
нельзя требовать от людей, чтобы они так страдали ради будущего?.. Это были
минуты упадка и усталости. Тогда Колька глядел на мир глазами виноватыми и
несчастными. Он походил на загнанную лошадь. Он старался отделаться
усмешкой: он называл это "ликвидаторскими настроениями". Но усмешка не
помогала. Помогала молодость. Помогали также другие люди: не все жаловались
и не все ругались.
Когда плавят руду, шлак, который легче чугуна, плавает поверху - его
выплескивают. На стройке росли не только кауперы, росли и люди. Курносая
Шура зубрила азбуку. Стыдясь, она спрашивала Кольку, правда ли, что самолет
летает без пузырей. Васька Смолин готовился в вуз, и ночи напролет он
просиживал за тригонометрией.
Колька знал, что главный инженер строительства Бардин умен и знаменит.
В "Известиях" о нем была большая статья с портретом. Смолин рассказал
Кольке, что американцы, которые над всем подсмеиваются, о Бардине говорят
почтительно. Этот инженер, на вид скромный и застенчивый, для Кольки был
человеком, который знает все. Но вот Кралец из управления рас-сказал
Кольке, что Бардин получает кипы иностранных журналов. По ночам он читает.
Он следит за всеми изобретениями в области металлургии - он боится отстать.
Колька понял, что и главный инженер продолжает учиться. Это его испугало и
обрадовало. Он вспомнил, как он впервые взобрался на верхушку каупера -
кружилась голова, мир сверху казался игрушечным. Колька взволнованно дышал:
перед ним открывалось самое большое.

Как-то в комсомольском клубе был литературный вечер. Из Новосибирска
приехал актер Лаврушин. Он читал стихи Некрасова и Маяковского, а потом
рассказы Зощенко. Колька со всеми аплодировал, когда Лаврушин кричал:
"левой, левой", и он до упаду смеялся над "Аристократкой". С тех пор как он
приехал на стройку, он не читал больше ни романов, ни стихов. Он думал, что
это - забава и что на забаву не стоит тратить времени. Как-то, еще в
Свердловске, он пошел в театр, но пьеса ему не понравилась, и он клевал