"В.В.Ермилов. Чехов 1860-1904 " - читать интересную книгу автора

себя и своих детей. И она осуществилась. За большую по тем временам сумму в
три с половиной тысячи рублей Егор Михайлович выкупился у своего помещика с
женой и тремя сыновьями. Денег не хватило на выкуп дочери, но помещик
смилостивился и отпустил на волю и ее. Как же сумел крепостной крестьянин
собрать такие средства? Биографы высказывают различные предположения: одни
считают, что Егор Михайлович был прасолом, другие полагают, что до своего
выкупа он уже был специалистом по управлению имениями. Получив свободу, Егор
Михайлович поступил на должность управляющего донскими имениями графа
Платова, сына известного атамана Платова, героя 1812 года.
Испытавший на себе самом гнет рабства, Егор Михайлович, однако, не
сделал вывода о вреде и недопустимости рабства и угнетения. Антон Павлович
вспоминал, что дедушка его "по убеждениям был ярый крепостник". Вчерашний
раб и в дальнейшем всю свою жизнь подневольный человек, Егор Михайлович был
строг и требователен в отношениях с крестьянами. Сам он работал истово,
вкладывая в дело все свои силы.
За тяжестью его характера скрывалась и некоторая причудливость,
фантазерство. Это просвечивает в его письмах. "Любезный, тихий Павел
Егорович", - так обращался он к своему сыну, отцу Антона Павловича, не
только не отличавшемуся какой бы то ни было "тишиной", но даже превзошедшему
Егора Михайловича в деспотической необузданности. Возможно, что Егор
Махайлович угадывал в своем сыне то, что не было заметно окружающим:
скрытую, тихую мечтательность. Во всяком случае, детям Павла Егоровича
характеристика "тихий", примененная к их отцу, не могла не казаться
странной. Можно предположить, что младшие Чеховы, с тем юмором и иронией,
которые отличали их чуть ли не с младенчества, лукаво подтрунивали над этим
словечком. Они-то хорошо знали "тишину" своего отца! В письме к Александру
(1889), упрекая брата в самовластности, неуравновешенности в отношении его к
своим детям и жене, Антон Павлович писал:
"Я прошу тебя вспомнить, что деспотизм и ложь сгубили молодость твоей
матери. Деспотизм и ложь исковеркали наше детство до такой степени, что
тошно и страшно вспоминать. Вспомни те ужас и отвращение, какие мы
чувствовали во время оно, когда отец за обедом поднимал бунт из-за
пересоленного супа или ругал мать дурой...
Деспотизм преступен трижды..."
Деспотизм играл фатальную роль в разных поколениях Чеховых. Егор
Михайлович, его сын Павел Егорович, наконец, его внук Александр Павлович, -
у всех этих представителей трех поколений чеховского рода мы встречаемся с
чертами самовластия, необузданности, жесткого навязывания своей воли.
И, вместе с тем, всем трем поколениям присуща была и отмеченная черта
фантазерства, связанная с художественной жилкой.
Егор Михайлович, при всей своей строгости, в письмах к сыну иной раз
подшучивал над собой, у него проскальзывают неожиданные для вчерашнего
крепостного крестьянина "литературные" интонации. Он пишет о себе то в
первом лице, то вдруг в третьем:
"Я занят уборкою хлеба, который от солнечных жаров весь засушило и
изжарило. Старец Чехов льет ног, терпит благословенный солнечный вар и зной,
зато ночью спит спокойно".
Ясно уже из этих оборотов речи, что "старей Чехов" читал не только
священное писание, а, по-видимому, и кое-какую беллетристику.
Любил он и такие торжественные обороты: "Не имею времени, милейшие наши